тяжесть прожитой жизни. Друзья смотрели на него с обеспокоенностью.
– Может, он того, умом двинулся? – громко прошептал Мартин. – Может, его стукнуть чем потяжелее, чтобы пришел в себя?
– Алекс, – сухо высказался Тротт, – время. Зачем позвал?
– Кроме как похвастаться, – едко добавил блакориец.
– На ней ментальный блок, – уже спокойно сказал Свидерский.
– Ну и что? Разве теперь это не дело МагКонтроля? – инляндец не впечатлился.
– Забудь о МагКонтроле, Макс, – с улыбкой, очень ласковым тоном – за которым слышалась сталь – посоветовал ректор. Тротт посмотрел на него, хмыкнул.
– Вот почему я не люблю женщин. Сколько она здесь? Неделю, две? А у тебя уже мозги в штаны ушли.
– Да ладно тебе, Малыш, – добродушно вмешался Мартин. – Девочка хорошая. И дети у нее прелесть. Если можно вернуть ее в нормальное состояние без правовых процедур, то отчего бы не сделать Данилычу приятное?
– От меня-то что требуется? – сухо прервал его Тротт, глядя на Свидерского.
– Снять блок, конечно, – ответил тот. – Март, а тебя я не ржать позвал. Ты нужен со своим обратным щитом. Я, боюсь, силы не рассчитаю, приложу так, что не встанет.
Тротт нахмурился, обеспокоенно потер ладони. Но кивнул недовольно.
– Я посмотрю. Не отвлекайте меня пока.
Он присел на корточки и протянул руки над спящей Екатериной. Дернулся недовольно и как-то странно посмотрел на друзей. И словно через силу прикоснулся к ее вискам, прикрыл глаза, что-то бормоча себе под нос.
Мартин скучал, развалившись в кресле. Алекс обнаружил-таки пикантную деталь женского туалета, улетевшую под книжный шкаф, и постарался аккуратно и незаметно достать ее оттуда.
– Коллекцию начнешь собирать? – невинным шепотом предположил Мартин. – Была у меня когда-то такая…
Со стороны Макса раздалось раздраженное порыкивание, и Мартин сделал страшные глаза и умолк.
– В следующий раз тебе рот заклею, раз ты слов не понимаешь, – ледяным тоном произнес инляндец, поднимаясь. – Данилыч, блок стоит серьезный, со второй завязкой. Еле уловил. На смерть в случае снятия или попытки рассказать о том, что запрещено. Какую-то важную информацию эта твоя темная скрывает. Любопытно было бы взглянуть на умельца. Я уже видел подобный стиль, правда, там нелетальные были. Думаю, у одного учителя обучались.
– Сам снять сможешь? – поинтересовался Алекс.
– Я все могу, – ровно ответил Макс – он привычно пошел мыть руки. – Но всегда есть небольшая вероятность ошибки. И тогда она умрет. А если умрет, с МагКонтролем придется разбираться уже мне.
Свидерский нахмурился, посмотрел на Катерину – и завис, засмотревшись и задумавшись. Мартин любовался им с комическим выражением успешной сводни и едва удерживался, чтобы не захихикать. Макс глядел как на скорбного головой.
– Все равно это бомба замедленного действия у нее в мозгах, – наконец проговорил Александр. – Рано или поздно рванет, поэтому нужно обезвредить. И лучше тебя с этим никто в мире не справится.
– Это верно, – раздраженно проговорил Тротт. – Подожди две минуты, я пойду стазис на препараты брошу. Раз уж мне предстоит потерять тут несколько часов. И, Март. Откачай у нее энергию. Мне это… очень мешает.
За окном уже стемнело, в кабинете Свидерского стояла тишина. Макс работал над Катериной, словно развязывая невидимые запутавшиеся нитки, периодически восхищенно присвистывая или ругаясь. Алекс уже закрыл вход в башню, чтобы их никто не беспокоил, и теперь сидел в кресле, наблюдая за снимающим блок другом. Мартин, развлекающийся написанием записочек хозяину кабинета – так как говорить и даже шептать было чревато, – успел воспользоваться обратным щитом, затем отзвонился помощникам и сообщил, что сегодня его во дворце не будет, поэтому «справляйтесь сами, и нечего мне тут стенать». Блакориец скучал, но все же это было лучше, чем работа при дворце.
– Всё, Алекс, – раздался голос Макса. Он был бледным, и Свидерский понятливо указал ему на чашку с кофе, на его собственный тоник, достал сигареты. – Читай сам. Заглянул… как в грязи измазался.
Он за один глоток выпил кофе, закурил, подойдя к открытому окну, и несколько раз вдохнул воздух, встряхивая головой, пытаясь прийти в себя после изматывающей процедуры.
Свидерский осторожно сменил его, тоже коснулся висков женщины пальцами. И посыпались на него образы, заставляющие его, почти восьмидесятилетнего боевого мага, видевшего в жизни столько, что другой давно поседел бы, морщиться и ругаться сквозь зубы. Боги, сколько боли и отчаяния. Сколько слез и нежелания жить. И муж… правда похож. Ох, Катя, Катя… что же тебя заставило спать со мной, если его ты боялась до тошноты?
Ответ пришел в конце. Мужчина в машине. Похищенные дочери. Угрозы. Отель «Белый закат». «Только дайте ему этот порошок… Вы красивая
