Второй раз Эреб ответить не успел, Нокс опередила. Очень резким и злым шипением.
В Сонином голосе (хотя вряд ли это был хоть в малейшей степени её голос) наметился явный сарказм.
– Смотри-ка, и серая здесь.
Эреб не намерен был терпеть подобный тон.
– Что тебе нужно?
– Да так, думал поздороваться…
– Поздоровался, молодец, даже приветствие древнее вспомнил. Дальше что?
По идеально-гладкой поверхности Окуляра пошла рваная рябь.
– Не забывай, с кем разговариваешь!
– И рад бы забыть.
– Ты особо-то не радуйся, нечему.
– Нечему? – Эреб, казалось, совершенно искренне недоумевал. – Первичная ветвь пророчеств восстановлена, с девочкой всё в порядке. Как тут не радоваться-то?
– А ты стал неожиданно сентиментален. И глуп.
На лице комтура появилось несвойственное ему выражение: Макс удивился. Никогда, ни от кого он не слышал слово «глупый» в адрес Эреба.
Соня продолжала:
– Вот мне интересно, когда это первичные пророчества были без развилок? Девчонке не место здесь. И если бы ты не вмешался, всё бы уже благополучно разрешилось. Кровь свою пожалел? Тряпка.
– Кровь свою? – переспросил Тим. – О чем она… он… да что бы то ни было… оно говорит? Что имеет в виду?
– Не сейчас! – Эреб отмахнулся от Тима, как от назойливого комара.
Хранитель в упор смотрел на чашу. Странно это выглядело со стороны: вроде разговаривает с девушкой, а вроде и с чашей.
– Где «здесь»? Ты же сам притащил её с Изначального уровня, сам всё это устроил. А теперь говоришь «не место»?
– Я её не тащил.
– Рассказывай кому-нибудь другому. Вон, хоть этим, – Эреб махнул в сторону Макса с Тимохой. – Они ещё маленькие, в сказки верят.
– Не тащил же. Сама она. Наследственность у неё дурная, – Сонины губы искорёжило улыбкой. – Исход один подправил – было дело. Но исключительно из благих побуждений.
– Как скажешь. Что с «не место»?
– Не надо прикидываться дурнее, чем ты есть. Всё ты сразу отлично понял. Девочка твоя своё дело сделала, всё. Теперь она лишняя. Впрочем, ты так за неё боролся! Натуральный лев! Вот и разбирайся теперь сам.
Соня начала медленно закрывать глаза. Под опускающимися веками постепенно гасло голубое сияние.
– Постой! – Эреб невольно дернулся, попытался схватить Соню за руку.
Глаза широко распахнулись. Руки взметнулись вверх. Волосы взлетели вороновым крылом. На кончиках пальцев затрещали голубые искры.
– Не смей ко мне прикасаться!
– Извини, патир. Где развилка?
Соня засмеялась. И это было страшно.
В детстве, когда мама читала сказку про Кая и Герду, Тимоха именно так себе представлял смех Снежной королевы. Он обжигает тебя холодом, колет льдинками изнутри. А сейчас так смеялась его сестрёнка.
Прекратила.
– Развилку вы уже прошли.
– Это я понял, – Эреб очень старался не выдать раздражения. – Где текст развилки?
– Ну, – древняя сущность вовсю наслаждалась происходящим, – это же у вас есть ноги, чтобы дойти, руки, чтобы взять, глаза, чтобы прочитать. Вам виднее, где он.
Макс готов был ответить, когда почувствовал острые коготки, медленно впивающиеся в ногу.
– Я понял, – тихо прошептал комтур.
Когти втянулись в мягкие подушечки.
– Мы прямо сейчас пойдем, возьмем и прочитаем, – Эреб прямо лучился добродушием. – Ты только скажи, в какую сторону идти.
– У беглеца вашего парализованного спрашивайте.
Все одновременно повернулись к Грею, но судя по панике в серых глазах, спрашивать его бесполезно: он абсолютно не понимал, что имеет в виду Окуляр.
