Постепенно лишние тихо убрались из горницы. Остались только мастера, Швырок, Филимон, Андрей Немой, Макар, Тит, Прокоп и Бурей.
Сучок осмотрел оставшихся за столом, мотнул головой, твёрдой рукой налил себе чару, поднялся и сказал:
– А теперь помянем тех, кто там, у ворот, в землю лёг!
– Погоди, Кондрат! – Филимон, тоже с чарой в руке, поднялся с лавки.
– Чего годить?
– Твои мастера, как ратники, в бою пали! – Отставной десятник построжел лицом. – По ним не на поминках слёзы льют, а тризну правят! Вот и станем братьев, на брани живот положивших, славить! А слёзы бабам оставим… Слава! Чтоб удержала их Тропа Перунова! – Филимон опрокинул чару.
– Слава! Слава! – подхватили наставники, а за ними и обалдевшие от поминания Перуна плотники.
– Чего замолкли?! – рыкнул Бурей, едва поставив посуду на стол. – Рассказывайте! Какими они были?!
Сучок на секунду задумался и начал:
– Помню, годов десять тому ставили мы острог на берегу Сейма, в самой степи, считай, а тут половцы налетели…
– Как не помнить, – мотнул головой Нил. – Всем тогда досталось, а ты с Матицей кольями от степняков отмахивались, пока остальные телегу с брёвнами в ворота острога того катили… Мудила, помнишь, ты ещё портки порвал?
– Да не я – дружинник из того острога! – отозвался молчаливый обычно кузнец. – Я телегу-то довернул, да и поскользнулся, а там половец лезет! Тут бы и конец мне, да ратник этот увидал, половца срубил, а меня за портки да назад! А они и того!
– А чего ж в остроге воев не было? – подал голос Макар.
– Десяток всего, – отозвались хором Гвоздь и Струг. – Остальных боярин Козлич увёл, сука! И дозор снял, а десятнику не сказал ничего!
Андрей Немой показал на плотников, потом сделал вид, что кого-то связывает.
– Ты, Андрей, спросить хочешь, не из-за этого Козлича мастера в кабалу попали? – перевёл Филимон.
Андрей утвердительно кивнул.
– Из-за него, паскуды, – хмыкнул Сучок, – Он, стерво, за что ни брался, всё портил, а у князя в чести был. Вот из-за него да дурости моей!
– А как отбились-то? – подал голос Бурей.
– Да вот так и отбились – кто чем, – пристукнул кулаком по столу Нил. – Вон, Сучок с Матицей кольями махали, мы топорами, да и острожный народ набежал, а десятник своих ратников собрал, с вала спустил да сбоку по половцам вдарил – те задницы и показали. Не много их было, дурниной на изгон хотели взять.
– Повезло вам, ребятки, – кивнул Макар. – И сами не сробели. Ну, за воев павших, чтоб им в Ирии светлом…
– Чего вытаращились? – скребанул по столу крюком наставник Прокоп. – Да, христиане мы, но Перуна Громовержца в смертный час не грех вспомнить. Как они там с Христом – не наше дело, но Перун дружины в бой водил, когда про Христа и слыхом не слыхали. Чужим про то знать не надо, да вы теперь не чужие, поняли?
– Поняли, – вразнобой отозвались плотники.
– А раз поняли, – Прокоп поднялся, – чтоб и нам, когда придёт, с честью пасть, чтоб и нас Тропа Перунова держала, чтобы в Ирии предки да товарищи не попрекнули!
Все выпили. Над столом повисла тишина. Андрей Немой устроился поудобнее на лавке и ткнул пальцем в сторону Гвоздя.
– Теперь ты, брат, рассказывай, – перевёл Тит.
– Я вот что скажу, – начал плотник, – всяко нам бывало, и ратиться доводилось, да только мастера мы, вот о том и поведаю…
Рассказ следовал за рассказом, чара за чарой… Потом и песни пошли, да всё больше весёлые, хотя всяких хватало. Плотники тянули своё, наставники спели строевую, даже Гаркун сподобился, а вот «Чёрного ворона» пели все.
– И откуда Минька её вызнал? – спросил, не обращаясь ни к кому конкретно, Макар. – Невесёлая, прямо сказать, да правда в ней, уж мы-то знаем.
– Мы теперь тоже, – непривычно по-взрослому кивнул вдруг Швырок.
– Угу, правду сказал, племяш, – согласился Сучок.
– А коль тоже, хрр, чего носы повесили?! – рыкнул Бурей. – А ну плясовую давай!
Пока Нил своим красивым баритоном выводил плясовую, а остальные ему подтягивали, Филимон слез с лавки, бочком-бочком добрался до Сучка и приземлился рядом с ним.
– Кондрат, ты понял, чего Анна тебе и всем сегодня показала, а?
– Понял, кажись.
– А чего понял-то?
– Да тут в двух словах не скажешь, – Сучок почесал плешь. – Но за ради чего в Ратном летом резались, понял. И кто победил – тоже.
