– Не только им, Кондрат, не только им…
– А кому ж ещё?
– Да всем тут, видать, нужны. Земле. А они о земле пекутся, оттого и сидят крепко.
– Так уж и крепко! Ты бунт вспомни, как они тут резались!
– Да уж, не забуду! Только оттого и крепко, что Лисовины всех, кто против, побили, и остались те, кто от них пользу чует.
– Мда-а, Нил, твоя правда! – Старшина задумчиво подёргал бороду.
– Знаю, что моя. Ты дальше слушай: земля от них пользу чует, а они в нас пользу видят. Все. Даже Аристарх этот. Он-то от Лисовинов слегка наособицу, но всё равно с ними. Заметил, как он нас остаться улещивал? От себя ведь и от Ратного прибыток сулил. И защиту тоже. Мол, крепость для Лисовинов только, а Ратное общее. То есть и его, и Лисовинов, и ратнинских, хошь ратников, хошь нет – и наше, ежели не подгадим…
– Ети всё в лоб через дубовый гроб! – Сучок дёрнул головой. – Вон как ты повернул! Значит, предлагаешь, как ласковой теляти, двух маток сосать?
– Кондрат, в бога тебя душу, ты ум свой сегодня не обронил где? Чего-чего, а артельный интерес соблюсти и своё у наёмщика из глотки выдрать – это у тебя завсегда было, а тут, как баран на новые ворота! Сам знаешь, кто две сиськи…
– Угу, – мрачно кивнул Сучок. – А чего тогда?
– Интерес свой блюсти надо! – Нил стукнул кулаком по столу. – Ты пока с Алёной миловался, я присматривался да прислушивался. И с Ильёй говорил, и с наставниками…
– Узнал чего?
– Узнал! – кивнул Нил. – Никогда Аристарх против Лисовинов не пойдёт. И Корней против него тоже. Только если сотник больше на род свой глядит и на ратников, то староста на всех. Общий у сотника со старостой интерес, но у каждого малость свой. И каждому мы по-своему нужны. Хотят нас тут навсегда оставить, да не холопами. Под защитой не только Лисовинов, а ещё и Ратного будем. Грех не попользоваться!
– И чего делать?
– Пользоваться! – Нил вдруг закатил другу щелбан.
– Шкрябка, ты чего?!
– Думалку тебе прочищаю! – заржал Нил. – Как Аристарх к нам в крепость приедет, всё ему покажешь, расскажешь, да с поклоном. Не переломишься! А в конце скажешь, что согласны мы артелью осесть, если с выкупом и семьями подсобят.
– А Лис?
– А Лису, как только приедем, всё обскажешь!
– Угу, – кивнул Сучок. – А если он?..
– Не-а, – усмехнулся Нил. – Он тоже учится. И учат его. Вот Корней с Аристархом и учат. Как учат и как Лис выучился, мы все видели. На тебе и показал!
– Тьфу! Едр… – начал было Сучок и осёкся – в сенях завозилась и загремела чем-то Алёна.
Собеседники разом умолкли, кивнули друг другу и сделали вид, что заняты поглощением кваса.
– Не скучали тут без меня? – осведомилась женщина, заходя в горницу. – Не надо ли чего?
– Всё ладно, Алёнушка, – отозвался Сучок. – Кваском мы тут балуемся, а Шкрябка мне сказывал, как они с Мудилой придумали пилы на лесопилке иначе точить.
– Ох, и хорош у тебя квас, хозяйка! – поддержал друга Нил. – Так и продирает!
– Спасибо на добром слове, – Алёна слегка поклонилась.
– Не на чем, Алёнушка, тебе спасибо, – благостно отозвался Сучок.
Хозяйка прибрала со стола посуду, оставив, впрочем, жбан с квасом. Плотники ещё некоторое время вели светскую беседу, а Алёна крутилась возле печи, изредка вставляя слово в беседу или отвечая на шутку.
– Охо-хооо! – Сучок преувеличенно громко зевнул. – Засиделись мы, Алёнушка, а завтра ведь всем с петухами подниматься. Пора и на боковую!
– Сейчас, – откликнулась Алёна, – Нилу на лавке постелю.
– Благодарствую, хозяюшка, – улыбнулся Шкрябка. – Я по летнему времени в избе спать не привык, душно мне. Лучше на сеновале где.
Сучок и его женщина разом посмотрели на Нила понимающим и, что уж греха таить, благодарным взглядом. Потом Алёна перевела взгляд на Сучка.
– Гостю место! – улыбнулся тот. – Пойду я, Алёна, помогу Шкрябке устроиться.
– Погоди, Кондрат, я сейчас соберу всё. – Хозяйка направилась к стоящему у стены сундуку и вернулась с тулупом и ещё чем-то, в этот тулуп завёрнутым.
– Благодарствую, Алёна! Доброй тебе ночи! – Нил благодарно улыбнулся женщине.
– И тебе тоже, – Алёна слегка поклонилась.
