тесло с долотом перепутать – а ещё подмастерье! Выгнать бы его к свиньям собачьим, да нельзя – родня. Принесёт тесло, отлуплю для вразумления и к этим лешакам болотным приставлю, глину да извёстку месить! Будет знать, хрен ходячий, как работу спустя рукава работать! Всё равно из него дурь да лень выбью, а не выбью – артельные пришибут! Тьфу, такой день испоганил!»
Старшина обвёл взглядом стройку. Работа кипела. Там и сям кучки плотников и работников, что пригнала волхва [13], поднимали срубы кит[14], забивали сваи, копали ров, засыпали землю в готовые срубы и трамбовали её, тащили брёвна, месили глину и известь в творильных ямах, обжигали кирпич и занимались ещё кучей разнообразных дел. Странно, но это зрелище не развеяло, как обычно бывало, хандру, не зажгло жажду деятельности, а наоборот, ещё глубже погрузило в думы.
«Едрить-колотить, вроде дело идёт, даже вон серебро в мошну капает, гляди, как пилы на лесопилке скачут – надоумил Лис. Глядишь, и вправду с досок тех выкупимся… Гнулись бы ещё те пилы пореже да тупились помедленнее, совсем хорошо было бы! С Мудилой поговорить? Или с Лавром? Голова Лис, ничего не скажешь, хоть и сопляк ещё!
И всё равно, кто так строит?! Ну кто так строит?! Равелины, казярмы, башни выдвинутые! Один терем как у людей! Да хрен с ними, с башнями да казярмами, оно и по делу вроде получается, но куда гонят-то? Приволокли болотников косоруких, а они делать ни хрена не умеют, хари неумытые! Топор как первый раз увидали. Мы бы и артелью справились, помедленнее, да получше. А может, и быстрее даже, без этих-то. Им, лешакам, пока каждому не объяснишь, не покажешь да в рыло не дашь, не понимают ни хрена. Так они и по харе не понимают, всё в ответ норовят, вон как давеча! Ведь толпой навалились и в ров скинули, поганцы! Только выбрался да своих кликнул, так камидат этот недоделанный, Дёмка – чтоб ему до скончания века точилом подтираться! – тут как тут! Не дали душу отвести!
Дикие они все! Дети насмерть режутся! А чуть что не по ним, так давят, не стесняются! Вон Лис двоих положил, третьего связал и деду своему на суд отволок, а тот повесить велел, как высморкался! Сопляка! Мне же виселицу ладить пришлось… И смотреть заставили.
Воевода, чтоб ему, собственными ручками по рёбрам насовал, не побрезговал. Давно так не били, умеет, хрен старый! Да ладно бы бил, чай, не в первый раз! Оно когда мне, а когда и я! Выйти бы с ним в круг с топором против меча – посмотреть кто кого! А он, пень одноногий, лупит и приговаривает: «Ты что ж творишь, козлодуй?! Ты ж людей своих предаёшь! Ты же начальный человек! Ты за людей в ответе! Они твои руки, а ты голова! Только голова у тебя, как задница! Ты как перед работниками выставился? Как С-с-сучок скандальный! А перед артельными своими? Прибили бы тебя, дурня безмозглого, на кого ты их оставил бы?! Предатель!»
И ведь прав, не попишешь… И внучок его, Лис, в ту же дуду, ещё и раньше деда! Правы, вдоль их поперёк и наискось! Помру – не бывать артельным вольными… Ах ты, жизнь ты, стерва драная! А Алёна как? И как припечатал-то под конец, язва одноногая: «Научишься людьми своими, хоть артельными, хоть пришлыми, как пальцами на руке владеть – и сам выкупишься, и товарищей своих от кабалы избавишь, и Алёна за тебя пойдёт, и в уважаемые люди выйдешь, а будешь дурь свою лелеять, дождусь твоего первого взбрыка да на вешалку просушиться пристрою, чтоб другим неповадно. Как это у нас делается – сам видел. Крепость и Нил достроит, он хоть и мастер похуже, да ума у него, видать, побольше. Только на том свете с тебя, как с Иуды спросится, и боги светлые не забудут! Думай!»
Вот ведь как, куда ни кинь – всюду клин! Это как же болотниками-то этими, как артельными, командовать? Да ну их на хрен! Мои дело делать будут, а они пусть глину по ямам месят. Ну кто так строит, а?!»
– Сучок, ты чего смурной такой? – Мастер Нил подмигнул своему старшине.
– Да, Швырок, погань такая, долото вместо тесла притащил! – Плотницкий голова в сердцах плюнул.
– А ты его поучи.
– Поучил уже, всю ногу об его зад отбил! Колоду он, что ли, в порты затолкал?
– Может, и колоду… Он на выдумки горазд, лишь бы не работать!
– Ты чего пришёл-то, Шкрябка?
– Да я тут во рву был, смотрел…
– И что?
– Да вот, сомневаюсь я, забить ещё пяток свай или хорош? Ты бы сходил, посмотрел? – Нил указал рукой в сторону рва, чуть левее воротной башни.
– А сам чего? Не сопляк вроде! – К Сучку на глазах возвращалась задиристость.
– Дык, говорю, сомневаюсь я.
– Ладно, пошли, ма-астер!
До рва всего-то около сотни шагов, но по стройке быстро не пойдёшь, особенно когда на ней толчётся три сотни народу, из которых добрых две трети не имеют к ней никакого отношения. По пути мастерам попались: два десятка отроков, сосредоточенно в лад топавших ногами в убитую до крепости камня землю крепостного двора, собаковед Прошка со сворой своих щенков, кухонная девка, тащившая невесть куда упрямую корову, стайка девок – учениц боярыни Анны, дурень Простыня, в обнимку с огромной кадушкой, обозный старшина Илья с купеческими детишками и телегой, Дударик с рожком и Роська с Псалтырём. Так что когда мастеров чуть не сбил с ног работник, резво везущий наполненную глиной тачку, Сучок даже обрадовался.
