красоту навьям отдаешь? И брань красива бывает, когда к месту да по делу, а самое главное, в нужную сторону ведёт. А вот если ты руганью просто душу отводишь, грязь из неё наружу выплёскиваешь, то сам же своё дело помоями и мажешь! И в душе грязи только больше становится, да не у тебя одного. Вот и выходит, что не красоту ты созидаешь, а Чернобогу требы кладёшь!
На плотницкого старшину было жалко смотреть. Вечно задиристый, ругательный, шумный Сучок увял. Плечи поникли, голова опустилась, казалось, его без того невеликий рост стал ещё меньше. Даже рука, до того яростно чесавшая затылок, безвольно повисла вдоль тела.
– Да я… – даже сейчас ершистый характер не давал плотницкому старшине признать чужую правоту.
– Я ещё не закончила! – негромкий вроде бы голос волхвы стеганул не хуже кнута. – Твое дело красоту созидать, но не только руками, но и волей своей! А ты знаешь как?
– Нет… – Оборона плотницкого старшины рухнула окончательно.
– Вот и я вижу, что нет, – по-доброму кивнула Нинея. – Тебе уже пристало дело делать не своими руками. Самому все делать – для тебя всё равно, что смысленному мужу с ребятишками в бабки играть. Понял?
– Нет. – Словарь плотницкого старшины явно сократился до одного слова.
– Тебе себя через людей отражать надо! Если ты верно их подобрал, свой замысел в них вложил, расставил их по местам, где польза от каждого наибольшая будет, позаботился, чтобы они имели все необходимое для работы, учел и продумал тьму мелочей, благодаря которым твои люди не из-под палки будут трудиться, а с душой и с выдумкой – потом ты получишь то, что сам, один, ни за что в жизни сотворить не сможешь, хоть в узел завяжись! Не своими руками сотворишь, но своей волей! И через то себя отразишь и в работе своей, и в душах людских!
– Поди сюда!
Сучок, как завороженный, поднялся на одну ступень, потом на другую…
– На, гляди, что твои люди сейчас отражают! – Волхва сунула под нос старшине серебряное зеркальце. – Красоту?
– Иди, старшина, подумай на досуге, – Нинея небрежным жестом руки отпустила мастера.
Волхва волхвой, а уговор с ратнинским старостой выполнять всё равно надо. Старшина артели собирался в Ратное, представить Аристарху «образцы продукции» их лесопилки, ну, и с Алёной повидаться, само собой. Телегу с досками и брусом приготовили ещё накануне, и, хотя разговор с Нинеей задержал отъезд, Сучок решил не откладывать поездку. Тем более, что в дороге хорошо думается, а подумать ему было о чём. Башка от мыслей что твой пивной котел стала.
«
По некотором размышлении, плотницкий старшина всё-таки остался доволен разговором с волхвой: как та ни старалась, но сломать его не смогла. Голову над её словами, конечно, сушить не один день придётся – не сразу и поймёшь, чего она добивалась, но главным критерием успеха для задиристого Сучка всегда было одно: нагнул его противник, или он смог если не победить в споре, то хотя бы остаться при своём. И не важно, прав был старшина или нет, главное – не сдаться!
Так что, не проехав и полпути до Ратного, он почти успокоился – ведьма его не одолела. Но что-то в глубине души не давало расслабиться в предвкушении встречи с зазнобой.
При этой мысли зад у мастера и в самом деле начал зудеть, но как Сучок ни чесался, ни до чего стоящего не додумался.
– Кондраш, ты чего смурной-то такой? – приветливо хрюкнул из-за забора Бурей. – Остаешься ночевать сегодня? Тогда заходь, у меня тут заначка – с похода привез. Ты такой и не пробовал!
– Да останусь, Серафим… – Сучок посмотрел на солнце и тяжко вздохнул. – Задержался я сегодня, никак не успеваю по свету вернуться. Только с
