Доктор Золь продолжал сидеть, тупо смотря в пол. Один из охранников подошел к нему и рывком поднял на ноги, задрал голову, заставляя смотреть прямо. Взгляд у доктора был нехороший – стеклянный, с поволокой. Белки глаз с легким бирюзовым отливом. Около рта потеки слюны. Одна из сывороток правды в действии.
– Доктор Золь, посмотрите на этих людей и скажите, знакомы ли вы с ними, – властно произнес капитан.
Старик попытался сфокусировать на нас свой взгляд. Зажмурился, снова открыл глаза. Его взгляд мельком мазнул по моему лицу, попытался вернуться, но все же ушел дальше.
Я чуть-чуть развернулся, готовый действовать, если придется.
– Я… а… – Было видно, как корежит доктора, как он пытается противостоять наркотику. Дерьмово. И доктор, если он не дурак, сам это сейчас понимает. Если он после таких страшных усилий скажет, что никого из нас не знает, ему никто не поверит.
– Среди них есть ваши знакомые? Отвечать!
– Н-нет, – наконец, прохрипел доктор. Капитан вполголоса ругнулся и сделал пару шагов вперед.
– Всем семерым – встать спиной к стене и не шевелиться. Охрана, взять их под прицел. Доктора сюда!
Стена была холодной и шершавой. Гадкое ощущение, особенно, когда на тебя с другой стороны комнаты смотрят две штурмовые винтовки.
Вошедший доктор, опасливо косясь на нас, усадил Золя обратно на диван и, даже не продезинфицировав место укола, вкатил ему полный шприц какого-то лазурного дерьма.
– Тридцать секунд, – мрачно буркнул доктор и выскочил из комнаты.
– Покажите своих учеников, доктор! – прогремел голос капитана.
Глаза Золя раскрылись, принимая более-менее осмысленное выражение. Рука поднялась и вытянулась в нашу сторону.
– Он… здесь… один… его зовут… Бобби… второй слева…
Глаза доктора внезапно широко распахнулись и застыли. Вытянутая рука начала медленно падать. Тело стало заваливаться набок.
Бобби, оттолкнувшись от стены, бросился вперед.
Винтовки охраны одновременно плюнули огнем. Грохот ударил по ушам. Тело нашего товарища, получившего с десяток пуль, рухнуло в середине комнаты, рядом с Золем.
Мне на щеку прилетело что-то горячее и омерзительно липкое.
Насколько секунд стояла тишина, наполненная запахом выстрелов и пролитой крови.
– Да вы охренели в край, – раздался спокойный голос Карла. – На хрена нужен этот цирк? Никогда не слышали о такой вещи, как рикошет?
Капитан, смотрящий на тела перед собой, поднял голову и перевел взгляд на нас. Я тоже глянул вдоль стены.
Седьмой лишний смотрел на тела под ногами у капитана стеклянными глазами.
Джаред как раз поднимал взгляд с обширного мокрого пятна на своих брюках в сторону капитана. И взгляд этот горел неистовой яростью униженного самолюбия.
Новак держал в руках какую-то красную тряпку и мужественно боролся с позывами рвоты.
Ахмед, изрядно побледневший, с опаской рассматривал продолжавших держать оружие наготове охранников.
Карл, как и я, рассматривал окружающее, то и дело с ехидцей косясь на обмоченные брюки Джареда. Заметил мой взгляд и уважительно заметил:
– Десант, я смотрю? Наш человек, не то что эти гражданские.
Я кивнул в ответ и, ничего не говоря, повернулся в сторону капитана. Тот, словно получив сигнал, громко кашлянул, привлекая внимание.
– Господа, то, чему вы были свидетелями, имеет уровень государственной тайны и не подлежит разглашению. В принципе. Я надеюсь, это понятно?
Дождавшись наших кивков, капитан продолжил:
– Те из вас, кто находится на военной службе, получают трехдневную увольнительную и забронированные номера в «Диадеме». В любой момент вы можете воспользоваться специальным транспортом госбезопасности для того, чтобы вернуться в расположение своей части. Государство извиняется за то, что оторвало вас от службы.
– Те из вас, кто находится на гражданской службе, получают письменную благодарность от госбезопасности за помощь в расследовании особо важного дела. На ваше имя также забронированы номера в отеле. И транспорт до места постоянного проживания. Все свободны. Вас проводят.
– А как же мои брюки… – послышался сдавленный от злости голос.
– Всей пострадавшей одежде будут подобраны аналоги, – спокойно сказал капитан. – Все, кто желает, могут также воспользоваться душем.
Захотели все. И в душ тоже полезли вместе, заняв почти все имеющиеся кабинки.
Я с наслаждением намылился, отрешившись от происходящего вокруг. Все-таки дернули меня прямо после боевого выхода и помыться хотелось сильно. А налипшие на меня кусочки Бобби, пусть земля ему будет пухом, только усиливали это желание.
