– О, Эмили! – воскликнул Джонсон. – Я мог бы вас расцеловать!
– Мне бы этого хотелось, – тихо сказала она.
«Слишком много всего происходило одновременно, – писал Джонсон. – Голова у меня просто шла кругом от таких событий.
Вместе с Эмили я торопливо вышел на улицу и отложил поцелуй, чтоб послать ее за стофунтовым мешком риса, свертком брезента и лопатой с длинной ручкой. Сам я тем временем в спешке раздобыл большие камни, к счастью, находившиеся прямо под рукой – они остались после взрывов, которые устраивали, чтобы возвести новый мост через Платт».
Джонсон нашел еще одну китайскую прачечную и заплатил небольшую сумму за то, чтобы воспользоваться очагом и железным котлом для нагревания воды.
Он провел три часа, кипятя свежее рисовое тесто, пока оно не стало достаточно студенистым, а потом окуная в пастообразный отвар камни, которые ухватывал бамбуковыми прачечными щипцами.
Когда камни высохли, Джонсон посыпал их пылью, чтобы они как следует загрязнились. Рядом с жарким очагом камни высохли быстро. Наконец, он вынул драгоценные кости из всех десяти ящиков, положил свежеподготовленные камни в старые ящики и тщательно их заколотил, чтобы не осталось никаких признаков того, что их вскрывали.
К пяти часам вечера он совсем вымотался. Зато все окаменелые кости были надежно спрятаны на задах конюшни, завернутые в брезент и погребенные под кучей свежего навоза; лопата спрятана там же в соломе, а подмена укрыта таким же брезентом, каким был укрыт оригинал.
Вскоре после этого появились Эрп и Марш. Марш ухмыльнулся:
– Я рассчитываю, что наша нынешняя встреча будет последней, мистер Джонсон.
– Надеюсь на это, – ответил Джонсон с искренностью, какая Маршу и не снилась.
Начался дележ.
Марш хотел сперва открыть все десять ящиков и осмотреть кости, но Джонсон наотрез отказался. Подразумевалось, что дележ произойдет между ним и Эрпом и будет сделан наугад.
Марш поворчал, но согласился.
На середине процесса Марш сказал:
– Думаю, мне лучше заглянуть в один из ящиков, для уверенности.
– У меня нет возражений, – ответил Эрп. Он смотрел прямо на Джонсона.
– У меня множество возражений, – сказал Джонсон.
– О? И каких же? – спросил Марш.
– Я тороплюсь, – ответил Джонсон. – И, кроме того…
– Кроме того?
– Твой отец, – внезапно подсказала Эмили.
– Да, мой отец, – согласился Джонсон. – Сколько профессор Марш предложил вам за эти кости?
– Двести долларов, – ответил Уайетт.
– Двести долларов? Это неслыханно.
– Полагаю, это на двести долларов больше, чем есть у вас, – сказал Марш.
– Послушайте, Уайетт, – проговорил Джонсон. – Тут, в Ларами, есть отделение телеграфа. Я могу телеграфировать отцу, чтобы он прислал деньги, и завтра к этому же времени заплачу вам пятьсот долларов за вашу долю.
Марш потемнел:
– Мистер Эрп, мы заключили сделку.
– Так-то оно так, – сказал Эрп. – Но мне нравится, как звучит «пятьсот долларов».
– Я дам вам шестьсот, – заявил Марш. – Сейчас.
– Семьсот пятьдесят, – отозвался Джонсон. – Завтра.
Марш сказал:
– Мистер Эрп, я думал, мы договорились.
– Удивительно, как в нашем мире все непрерывно меняется, – заметил Эрп.
– Но вы даже не знаете, сможет ли этот молодой человек раздобыть деньги.
– Подозреваю, что сможет.
– Восемьсот, – сказал Джонсон.
Полчаса спустя Марш объявил, что будет счастлив забрать долю костей Эрпа немедленно, без осмотра и за тысячу долларов наличными.
