Мужчина даже хмыкнул себе в усы и бороду, и в другой раз глаза уже не отвел – встретился с тяжелым взором ведьмы, но бочком-бочком двинулся к проходу в лес.
– И куда это ты, милок, навострился? Ты тепереча мой полоняник[18].
Мужчина встал, отряхнулся одной рукой, хитро поглядывая на Ягу.
– Как звать-величать волхва? – спросила Баба Яга. – Ведь ты же волхв?
Пленник опешил. Он думал, что об этом никто никогда не узнает. Идет себе по пыли дорожной одинокий странник и идет, хлеб жует, луковкой закусывает, квасок из крыночки припевает. Как узнать, что он вещий, а вот, поди ж ты!
Волхв приосанился и ответил:
– Люди меня Двусмыслом величают.
– Двусмыслом? – ведьма удивленно вскинула брови.
Мужчина утвердительно кивнул, по-прежнему удерживая перед собой зеленый плетеный посох.
– Да ты палочку-то свою выкинь, – недовольно приказала ведьма. – Не ровен час поранишь кого, али, сам не знамо как, гада ядовитого вызовешь, да и сгинешь от удушья, укушенный.
– Кому палка, а кому и выручалка – на длинный путь опора одинокому путнику.
– Брось, я сказала! – Черные глаза Бабы Яги сверкнули мраком. – Или сам костьми ляжешь.
Двусмысл с сожалением выпустил свой посох и тот упал на землю, на прощание замерцав мурашками и вздрагивая зелеными побегами, струящимися вокруг древка.
– Как я посмотрю, ты, Двусмысл, волшбой балуешься! Не погубить ли меня наведался?
– Что ты, хозяюшка, и в думках не было! Это не я хватал летучих зверюг, а твои крылатые змеи меня похитили в миг смирного отдохновения в послеполуденной дреме под сенью дремучего родового дуба.
Баба Яга с нескрываемым подозрением внимала словам пойманного волхва.
– А смертоносный посох зачем завел?
– Так ведь я не ратник, – Двусмысл понял, что кривда сейчас не поможет и говорить надобно только правду или, на худой конец, полуправду. Ведьма эта, учинившая ему допрос, на самом деле страшенная и очень древняя, даже несмотря на обманчивый моложавый вид. Она обладает такими мощными и в то же время скрытыми силами и дарами, что вмиг почувствует фальшь, а затем убьет и не вздрогнет.
Волхв прочистил горло и добавил:
– Кладенцами махать не умею, да и не обучен я науке той, а ворогов ныне развелось, хоть лаптем хлебай. Вот и…
– А кто там, на Руси снова балует? Уж не монголы ли, старые мои знакомцы?
Двусмысл нарочито медленно осмотрел тын с черепами и ответил вопросом на вопрос:
– Хозяйка, ты я вижу, возжелала моей головушкой свой забор украсить, али нет ли?
Баба Яга незлобиво хихикнула, ощущая, что пленник пристально рассматривает ее длинный, горбатый нос с зарождающейся бородавкой на самом видном месте. Ведьма знала, что с каждым новым пробуждением она все быстрее и быстрее стареет и дурнеет – вот и нос с ушами за одно лето укрупнились. Но этот хитрый странник ей нравился все больше и больше.
– Тын мой и так прекрасен, – неожиданно певучим неприятным голоском протянула колдунья. – А волшебный защитный кружок замкнулся давно, но, ежели сам пожелаешь, то найду тебе подходящий дрын, с которого ты будешь вечно взирать пустыми глазницами на эту буреломную чащу. А ежели вдруг не хочешь такой судьбины, то лучше немедля ответствуй.
Двусмысл приметил движение в корягах за избушкой на курьих ножках и оцепенел. Там шевелился леший!
– А ты, хозяюшка моя, – поперхнувшись, ответил волхв, – сперва напои, накорми, спать уложи гостюшку своего дорогого, а уж только затем вопрошай. Вот тогда все будет честь по чести.
Баба Яга прыснула от смеха:
– Какой же ты гость дорогой, ежели тебя мои собственные прислужки словили? Ты есть пленник, и будешь им навсегда. И мне повиноваться сам захочешь, а если нет, то я тебя диким зверушкам отдам на обглодание, али муравьишкам на тихую радость.
Волхв нахмурился. Ему хотелось перехитрить эту ведьму, но он понял, что действовать надобно тонко и крайне осторожно, иначе на волю живым не вырваться.
– Вопрошай, коли есть желанье, – медленно выдохнул волхв.
Яга придвинулась к пленнику и снова задала свой вопрос:
– От кого бежишь, чародей? Чего боишься?
Двусмысл покусал края усов и ответил:
– А вот от степняков и ушел в лес, дабы осквернять руки чужой кровью.
