Верный слуга Чернобога, кудесник Маргаст захрипел и издох. Серый волк разорвал ему горло и сам откинулся навзничь в изнеможении, истекая своей и чужой кровью.
– Не серчай, Иванушка, не помощник я тебе более. Дальше пойдешь с Аукой.
Волк лежал на боку и тяжело дышал. Затем он начал отрывисто рычать, пытаясь выхаркнуть скопившуюся в горле кровь, и тогда Ивашка понял, что волк тяжело ранен и умирает. Все же битва с тремя волкодлаками не прошла для него даром.
Княжич стоял и молчал, а из глаз его текли слезы. Он стеснялся их, но ничего не мог с собой поделать.
– Скажи хозяйке, – продолжал хрипеть Серый. – Что волчишка подвел, не смог, и…
Волк дернулся и замер. И только легкий осенний ветерок шевелил длинную пушистую шерсть доброго, преданного зверя и боевого друга.
– Он ушел, – медленно проскрипел леший. – Он уже далеко от нас.
– Он умер? – немного отрешенно спросил Иван, но Аука молчал, и тогда юный княжич прошептал себе под нос: – Да. Он умер.
Аука поднял измазанную в крови Перумову кувалду и пошел дальше, больше не останавливаясь. Иванушка посмотрел по сторонам, пару раз рубанул мечом по разлапистой ели, накрыл свежесрубленными колючими ветвями тело волка и прошептал:
– Я вернусь и похороню тебя, мой друг. Если бог даст…
С унынием в сердце он поплелся за лешим, подволакивая за собой длинный и несуразный меч самого Атиллы.
Шли долго, даже рука затекла, но меч бросать нельзя было. Сражаться-то чем? «Кувалду Перуна даже леший с трудом несет, а мне и подавно не поднять будет», – размышлял Иван, поглядывая на живую человекоподобную корягу.
Больше явных врагов не попадалось, за исключением сотен толстых ворон, постоянно кружащих над урочищем и головой. Они собрались в плотную тучу и громко кричали в прозрачной вышине осеннего леса.
– За нами огляд установлен, – проскрипел леший. – Под присмотром мы.
Ивашка в другой раз даже рассмеялся бы, но сейчас, понюхав крови, княжич озабоченно зашептал:
– Откуда пригляд сей?
– Вороны, – просто скрипнул Аука. – Этих никудышных птиц владыка шибко жалует. Они смотрят.
Ивашка задрал голову и долго слушал гвалт пернатых соглядатаев, разинув рот.
– Какие-то они дурные, – сказал Иван, поправив съехавший на ухо шлем.
– Путь, вот он, – заявил Аука и первым ступил на древние камни.
Впереди забрезжил просвет в плотной растительности, и теперь каменная тропа хорошо просматривалась.
Чернобог возник внезапно.
Он стоял чуть в стороне от дороги за заросшей мхом сосенкой, внимательно рассматривая Иванушку с несуразным двуручным мечом. Что-то в облике этого парня рассмешило владыку мертвых, видимо, он посчитал, что этот изнеженный недоросль не представляет для него никакой угрозы.
Чернобог щелкнул пальцами, и мгновенно исчез, вернувшись на поле битвы. В лесу проявился нарастающий гул. Вороны продолжали крутить над лесом живое каркающее колесо, которое становилось все шире и темнее. Крики ворон нестройным хором неслись из тысяч орущих глоток. Они слились в постоянный гвалт, хоть уши затыкай, но приближающийся гул возник по другой причине.
– Беги, – прошипел Аука. Леший еще ускорился, почти побежал.
– Кто там? – закрутил головой Иван, пытаясь понять источник опасности.
– Беги, дуралей! – повторил леший. – Убьют!
И тогда княжич послушался. Зловещий гул приближался, да и вороны все громче и громче кричали над головой, пролетая все ниже и ниже. По спине парня пробежал холодок плохого предчувствия, а камни проносились под ногами, приближая их к мерзкому капищу.
Аука скрипел и разваливался на глазах, но пока еще держался. Он терял ветви и куски коры, но заветную кувалду старательно нес туда, куда повелела хозяйка. Княжич не отставал, но, несмотря на молодость, Иванушка бежать уже подустал, раскраснелся, боевой шлем варяжского царя упал с головы и укатился в траву. Возвращаться за ним княжич не стал, опасаясь потерять из виду лешего.
Спина лесного обитателя и так скрылась за очередным поворотом дороги.
Иван невольно оглянулся и прибавил ходу – там, позади что-то его догоняло – что-то большое, склизкое и омерзительное.
Иванушка не стал дожидаться этого нового врага, побежал за лешим, отводя в сторону плотные космы каких-то противных кустов – затхлый запах тины выдавал близость болота. Вот-вот откроются прибрежные линзы темной воды, и тогда проявится в Яви вечный перевернутый трон, жестокий заклан- камень, темное капище, к которому уже целую вечность ведет и ведет своих жертв в одну сторону древняя дорога Чернобога.
Оно уже близко – это страшное, пропитанное кровью место, вплотную примыкающее к черной трясине.
Иванушка налетел на остановившегося лешего.
– Дальше к трону Лютобога ты пойдешь один, – промолвил Аука. – Возьми молот Перуна, теперь он твой. А я попробую задержать царицу гадюк Ламию. Она нас уже догнала.
