Ужас на поле для гольфа. Приключения Жюля де Грандена

обратился он к отцу, держа в руках склянки.

– Но, де Гранден… – начал было я, и тут же получил резкий удар его изящной ноги, обутой в тяжелый ботинок, по щиколотке. – …вы думаете, это – надлежащее лечение? – я неубедительно закончил фразу.

– О, mais oui, несомненно, – отвечал он. – Ничего другого не надо и желать в этом случае. Воды, пожалуйста, мсье! – повторил он, снова обращаясь к отцу.

Я уставился на него с плохо скрытым изумлением. Он извлек пилюли из каждой бутылки, быстро растер их в порошок, а в это время пожилой джентльмен наполнял стакан водой из фарфорового кувшина, стоявшего на умывальнике, покрытом ситцем, в углу комнаты. Де Гранден прекрасно ориентировался в моем медицинском саквояже и знал, что склянки не подписаны, а пронумерованы. Я видел, что он специально пропустил морфий и аконит и выбрал две склянки с простыми пилюлями из сахара и молока. Что он задумал, я понятия не имел. Оставалось только наблюдать, как мой друг отмерил четыре чайных ложки воды, растворил порошок и влил мнимое лекарство в горло спящей девушки.

– Хорошо, – объявил де Гранден, тщательно ополаскивая стакан. – Она будет отдыхать до утра, мсье. На рассвете мы определим дальнейшее лечение. А теперь, с вашего позволения, мы удалимся.

Он вежливо поклонился владельцу дома, тот ответил тем же и отвел нас в роскошно меблированную комнату в другом конце коридора.

– Послушайте, де Гранден, – воскликнул я, как только наш хозяин, пожелав нам спокойной ночи, закрыл за собой дверь, – что это за идея дать ребенку никчемное лекарство?..

– Ш-ш-ш! – прошипел он. – Эта юная девушка больна энцефалитом не больше, чем мы с вами, mon ami. Нет ни характерной опухлости лица и шеи, ни отвердения яремной вены. Температура тела немного повышена, это верно, но в ее дыхании я почувствовал запах хлоралгидрата[75]. По всему ясно, хорошо ли, плохо ли, – она под наркотиком. И я подумал, что лучше было притвориться дурачком и сделать вид, что я поверил его словам. Pardieu, дурак, знающий, что он не дурак, имеет огромное преимущество перед дураком, который ему поверил, друг мой!

– Но…

– Никаких «но», друг мой Троубридж! Вспомните, как дверь этого дома отворилась без всякого нажатия, вспомните, как она закрылась за нами тем же образом – и обдумайте это, если желаете.

Мягко ступая, он пересек комнату, потянул в сторону ситцевые занавески на окне и легонько постучал по оконной раме с толстыми стеклами. «Regardez-vous», – промолвил он, постучав еще раз.

Как и все остальные окна, что я видел в этом доме, это окно было створчатое, перегородки сделаны наподобие решетки. Повинуясь де Грандену, я опробовал их и обнаружил, что они не деревянные, а металлические, прочно сваренные. К моему удивлению, оказалось, что и оконные защелки оказались обманками, металлическими конструкциями, накрепко вделанными в каменные подоконники. Таким образом, мы оказались словно заключенными в государственную тюрьму.

– Двери… – начал было я, но он только покачал головой.

Повинуясь его жесту, я подошел к дверям и нажал на ручку. Она поддалась, но замок не щелкнул – дверь была плотно закреплена, словно на болтах.

– По… по… чему? – глупо спросил я. – Что все это значит, де Гранден?

– Je ne sais quoi[76], – ответил он, пожимая плечами. – Знаю только одно: мне не нравится этот дом, друг мой Троубридж! Я…

Сквозь стук дождя по стеклам и завывание ветра во фронтонах прорезался крик ужаса, превосходящий все адские муки души и тела.

– Cordieu! – он вскинул голову как собака, почуявшая издалека запах зверя. – Вы тоже слышали это, друг мой Троубридж?

– Конечно, – отвечал я, вобрав каждым нервом моего тела ужасный крик.

– Pardieu, теперь этот дом мне нравится еще меньше, – повторил он. – Давайте-ка придвинем этот шкаф к нашей двери. Я думаю, будет спокойнее спать за баррикадой!

Мы заблокировали двери, и вскоре я крепко заснул.

– Троубридж, Троубридж, друг мой, – де Гранден двинул острым локтем в мои ребра. – Просыпайтесь, умоляю вас. Именем зеленой козы, вы лежите как мертвый, но при этом отвратительно храпите!

– А? – ответил я сквозь сон, глубже зарываясь в постель. Несмотря на треволнения ночи, я сладко предавался сну, так как жутко устал.

– Вставайте же, друг мой! – теребил он меня. – Берег чист, полагаю, и нам пора произвести расследование!

– Чушь! – усмехнулся я, не собираясь оставлять удобное ложе. – Что проку в блужданиях по старому дому ради подтверждения ваших необоснованных предположений? Девушке и вправду могли дать дозу хлоралгидрата: отец помогал ей из добрых побуждений. А что касается этих устройств для открывания-закрывания дверей, так старик живет здесь один и установил эти механические приспособления, чтобы облегчить себе жизнь. Он и так едва ковыляет со своей палкой, вы же видели.