палочкой Жюля де Грандена, выкрикивающего воинственные инвективы на смеси французского с английским. Боскет вечнозеленых кустарников заставил тварь остановиться. Повернувшись, она согнулась почти вдвое, растопырив когтистые мертвячьи лапы, как борец, ожидающий схватки, и в рыке ярости обнажила сверкающие клыки.
Де Гранден ничуть не замедлил шага. Надвигаясь на ожидающее чудовище, он сунул свободную руку в карман пиджака. В лунном свете блеснул синий металл. Затем восемь быстрых, безжалостных всплесков пламени пронзили тень, где скрывался монстр, восемь громких трещащих очередей эхом повторялись и повторялись в полночной тишине. Раздался голос Жюля де Грандена:
– Троубридж,
В пятне окровавленного снега у ног де Грандена мы обнаружили пожилого человека, румяного, седовласого и, несомненно, в жизни достойного, даже добродетельного. Однако теперь он лежал на снегу голый, как в день, когда мать впервые увидела его. Восемь огнестрельных ранений показывали, где пули де Грандена нашли свое пристанище. Зимний холод усилил окоченение и заморозил лицо в маску смерти.
– Боже мой, – воскликнул Эвандер, наклонившись над безжизненным телом, – это же дядя Фридрих… дядя моей жены! Он исчез прямо перед тем, как я отправился на юг.
–
– А теперь, мсье, – де Гранден посмотрел на Эвандера через стол в гостиной, – меня интересует ваше заявление о том, что джентльмен, чья счастливая отправка в мир иной, успешно исполненная мною, осуществилась, был дядей вашей жены, и что он исчез перед вашей южной поездкой. Итак, расскажите мне все об этом дяде Фридрихе. Когда он исчез, и что привело к его исчезновению? Не опускайте ничего, прошу вас – пустяки, которые вы можете не учитывать, могут иметь огромное значение. Начинайте, мсье. Я слушаю.
Эвандер неуверенно ерзал в своем кресле, как маленький мальчик, изучающий катехизис.
– Он не был ее дядей, – ответил он. – Он был одноклассником ее отца в Германии, в Гейдельберге, много лет тому назад. Мистер Хоффмайстер – дядя Фридрих – иммигрировал в эту страну вскоре после того, как мой тесть вернулся, и много лет у них было совместное дело. Мистер Хоффмайстер жил в семье моей жены, и все дети называли его дядюшкой Фридрихом, и он был как родня. Моя теща умерла несколько лет назад, и вскоре умер ее муж. Мистер Хоффмайстер отказался от своей доли бизнеса и долгое время ездил в Германию. Там он был призван на войну, потом в двадцать первом году вернулся в Америку и с этого времени жил с нами. – Эвандер немного помолчал, как бы мысленно рассуждая о том, должен ли он продолжать, а затем задумчиво улыбнулся.
– По правде сказать, – продолжал он, – я не очень-то его любил. Были времена, когда мне не нравилось, как он смотрел на мою жену.
– Э-э, как это, сударь? – спросил де Гранден.
– Что ж, в подтверждение моих слов: я не раз видел, как его глаза были как-то странно прикованы к Эдит. Меня разозлило бы, если б это был молодой мужчина, но со стариком это было еще и отвратительно. Я собирался попросить его уехать, и тут он исчез и избавил меня от неприятностей.
– Да? – ободрил его де Гранден. – И что с его исчезновением?
– Старик всегда был энтузиастом-любителем ботаники, – ответил Эвандер. – Он привез с собой много экземпляров для своего гербария из Европы. С тех пор, как он возвратился, он много возился с растениями, и около месяца назад получил коробку с сухими цветами из Керовичей, Румыния, и они показались ему какими-то дикими.
– Керовичи?
– Хм, – Эвандер подпер рукой подбородок и на некоторое время застыл в молчании. – В них не было ничего особенного, как я помню. По всей видимости, их было около дюжины, и они очень напоминали наши большеглазые ромашки, за исключением того, что их лепестки были красными. И они странно пахли. Несмотря на то, что были высушены, они источали какой-то болезненно-сладкий запах, но не совсем сладкий. Это была своего рода смесь духов и
–
– Да! Откуда вы знаете?
– Неважно. Продолжайте, пожалуйста. Ваш дядя Фридрих взял эти проклятые цветы и…
– И попробовал экспериментировать с ними, – сказал Эвандер. – Он положил их в миску с водой, и они возродились, будто были сорваны за час до того.
– Да, а его исчезновение – клянусь зеленым человечком! – его исчезновение?
– Это случилось незадолго до того, как я отправился на юг. Однажды вечером мы втроем пошли в театр, и дядя Фридрих сунул один из этих красных цветов себе в петлицу. Моя жена приколола цветочек к корсажу. Он попытался заставить меня приколоть один из них на пальто, но я так ненавидел этот запах, что не сделал этого.