меня сделать хотите? Второй Сахаров Вам нужен? — вроде бы продолжая шутить, подколола она «внештатного сотрудника». Тот внутренне вздрогнул.
— Кто знает, кто знает. В этих играх, личное мнение, увы, отдельных людей, часто не имеет никакого значения. Впрочем, я такого не говорил, а что там Ваш босс конструирует, Вам лучше знать. Да и рано об этом говорить в… он замялся, подбирая правильный оборот чужого языка… да, рано говорить в «практическом русле». Так, мысли на будущее. Кто знает, может, Вам понравится.
— Всякое может быть, улыбнулась одним губами Колесникова.
Как она хороша. Лёд и пламя. Темные волосы, не иссиня-черные, но всё же ближе к черным, а не к частому у нынешних славян темно-русому оттенку, приятно скрадывали чуть-чуть оттопыренные уши. Их «оттопыренность» описывала фраза «милая изюминка внешности», вовремя не добежавшая до приклеивавшегося в иных случаях определение «лопоухая». Жаль, что самому вряд ли удастся завертеть с ней интрижку, тем более всё равно меня скоро заменят здесь, кое-кто уже намекал на возможный перевод с повышением в менее интересную, но более спокойную страну — прокатилась и пропала мысль «внештатного сотрудника» всемирно известной конторы, давно уже вынесшего высокую оценку эффектным внешним данным дочери карьерного советского дипломата, сотрудника ООН, старого приятеля Брагинского. Русский отец, мать татарка. Смешение кровей в очередной раз показало — межнациональные браки часто дают потрясающий эффект. Вот что значит разнообразить гены. Её нельзя было назвать идейным агентом, она скорее подходила под определение «ценный контакт, не замешанный в ничем противозаконном», сотрудничество с которым происходило на сугубо меркантильной основе. «Идеологическим разногласием с режимом» и прочим, с точки зрения нового поколения, бредом, здесь и не пахло.
Глава 18
Юлия, Виталий и другие
Март принес антивесеннее настроение. Знакомства его родителей с Юлией не произойдет. Как и она его своим не представила. Как принято нынче повествовать — не в этой жизни. Большой план «жить и радоваться», намеченный с Макаровой во время пробы на вкус и на ощупь предками Юлии роскошных пляжей и теплых прибрежных волн атоллов архипелага в Индийском океане, рухнул на взлёте. Стартует в небеса железный чудо-агрегат, и падает на грубый асфальт взаимное влечение душ. Везде не успеешь. Судьба-злодейка, поманившая и завлекшая их в сети внезапно вспыхнувшего чувства, очень быстро вылила холодный экспериментальный ушат первого испытания, которое было просто и без затей провалено. Галанов и Юлия разбежались. Расстались. Так вышло. Им просто не повезло. И прочие эпитеты, подходящие для скороспелого желания, в омут которого они, не оглядываясь, бросились в зале библиотеки.
Белую зебру судьба сменила на антагонистку. За неделю до спецдня, угнездившегося в календаре благодаря революционному энтузиазму слегка окрепшей и утвердившейся в стране рабоче-крестьянской власти.
Вышло всё с ничтожной мелочи и откровенной ерунды. Так оценил поначалу он сам.
— А кто та девица, что выскочила у тебя из машины на повороте? — без предисловий выпалила явно недовольная и подозрительно интересующаяся подруга, забранная им на условленном месте.
Углядела уже. Вот такие они, женщины. Глаза на страже, а мысли всегда в тревогах за личное счастье — усмехнулся про себя Виталий.
— Помощница Брагинского. Подвёз её по пути. У неё машина где-то в пути надолго потерялась — честно удовлетворил Юлино любопытство Галанов, пошутив при этом: — конкуренткой что ли её воспринимаешь? А что, вдруг и правда, второй в мини-гареме будет?
Лицо Юлии, к удивлению Виталия, в тот момент искренне не предполагавшего ничего «левого» в любых своих далеко спроецированных планах, исказилось обидой и непониманием. Она впрочем, быстро нашлась с ответом, ввернув своё:
— Смотри, за такие шутки, в зубах бывают промежутки. — и надулась, всю дорогу ехав молча.
Шутка, однозначно вышла неудачной, да и Марину можно было высадить пораньше — только и смог задним умом констатировать Виталий. Но последствия оказались значительнее, чем мог предполагать Галанов, не придавший было значения завершившемуся экспресс-допросу.
Тоскливые воспоминания о размолвке и последовавшей ссоре возвращались и настырно лезли в голову, заставляя повторно переживать и «пережёвывать» день за днём, отравляя и притупляя ощущения обычной свежести текущего «сейчас».
Виталий вспомнил, как гуляя с Юлией, был опознан каким-то наблюдательным товарищем, пытавшимся сфотографироваться с ними. Немалых усилий стоило вежливо отказаться, сославшись на необходимость уважения приватности и нелюбовь к фото. Спасла от поклонника его Юлия, тонко намекнувшая на необходимость уважения частной жизни воспитанными людьми. Сейчас в одиночку погуляешь. И будешь самостоятельно от появившихся фанатов
