ударом, но не до конца; обычная реакция на направленное применение силы читающим в душах. Ощутил, как сжалась, испуганно охнув, Рина и крепко вцепилась обеими ладонями в мои руки, словно боялась упасть.
Какое-то время я чувствовал себя полностью дезориентированным. Кажется, единственным, что связывало меня с реальностью, оставалась девушка, которую я обнимал. Но в конце концов ускользнуло и это ощущение, и сознание кануло во мрак.
Не знаю, сколько прошло времени. Когда я очнулся и открыл глаза, то обнаружил напротив Халу, который, чуть запрокинув голову, зачем-то прижимал ко лбу серебряный кубок донышком.
— Я тебя ударил? — на всякий случай уточнил я, стараясь не шевелиться лишний раз: в висках ощущалась болезненная ломота, усиливавшаяся от малейшего напряжения.
В этот момент пришла в себя Рина и со стоном обхватила ладонями голову. Кажется, досталось не мне одному.
Дан скосил на меня взгляд и проворчал:
— Да вот не знаю. Может, лучше бы ударил… Больше не проси меня помогать вашей парочке и копаться в ваших головах!
— А что случилось? — пробормотала Рина.
— Ты хоть что-нибудь узнал? — одновременно с ней поинтересовался я.
Что произошло с Пустой Клекой, я уже догадался: перенапрягся. И нас перенапряг. Поэтому головной болью сейчас мучились все трое, а у самого Халы еще и кровь носом пошла. С чем он и пытался бороться при помощи холодного металла.
— Узнал, что скорее у меня мозги заржавеют, чем я сумею разобраться в этой путанице! — огрызнулся Пустая Клетка. Потом тяжело вздохнул и проговорил уже спокойнее: — Начнем с простого. По поводу Рины картина классическая, ты определенно ее Голос.
— А что это вообще такое? Ну, на самом деле, не по легенде? — спросила девушка.
— Сложно сказать, — Хала неопределенно повел плечами. — Близкий по духу человек, на которого по непонятной причине начинает отзываться Искра, он для нее как дыхание ветра — раздувает, заставляя сиять ярче. Это почти всегда человек противоположного пола, вызывающий у дана глубокие чувства совершенно определенной направленности. Считается даже, что первичны именно чувства, а реакция Искры появляется потом, но никто не знает наверняка. Может ли Голос не ответить взаимностью, а любовь к нему — оказаться несчастной? Честно говоря, я о таком никогда не слышал. Получается настолько сильное пламя, что не загореться в ответ может разве что мертвый кусок железа, и то вряд ли.
Хала бросил на меня исполненный ехидства красноречивый взгляд. Очень захотелось бросить в ответ что-нибудь тяжелое, но я благоразумно сдержался: живой Пустая Клетка гораздо полезнее.
— Ладно, а со мной-то что? — напомнил я. Головная боль, к счастью, потихоньку отступала. С откатами всегда так: достаточно пережить первые мгновения, а потом силы наполняют тело.
— С тобой… — Хала тут же посерьезнел и нахмурился. — Сложно. Во-первых, как ни страшно мне это представить, но с ней ты еще сильнее, как любой нормальный дан с Голосом. Во-вторых, она очевидно как-то тебя стабилизирует, поэтому контроль над силой должен теперь даваться легче. В- третьих, что касается разума… Насколько я могу судить, ты действительно вполне здоров. Не знаю, что будет потом, но сейчас не осталось никаких признаков болезни. А вот если связь порвется, с большой вероятностью все вернется в исходное состояние: твоя сила по-прежнему завязана на твою душу и разум. Так что на твоем месте я бы спрятал девочку как можно дальше и как можно надежнее: расстояние на связь не влияет, ее обрывает только смерть. Ну и кроме того, в энергетическом смысле вы сейчас как сообщающиеся сосуды, где убывает — там прибывает от другого. Поэтому Рина себя сейчас настолько превосходно чувствует, да и ты после такой тяжелой процедуры, как излечение серьезного недуга, чрезмерно бодр и весел. С учетом взаимного резонанса… В общем, повторюсь, я начинаю вас бояться. А вот как подобное получилось, не имею понятия. Если бы ты был даном, все было бы более- менее ясно, а сейчас… Ив, ты ничего не хочешь мне рассказать про свою силу? Как ты ее получил? — Хала посмотрел на меня исподлобья, внимательно и испытующе.
Некоторое время мы мерились взглядами.
И я вдруг с потрясающей ясностью понял, что не хочу сейчас врать и уходить от ответа. Надоело. Да и Идущая-с-Облаками не говорила, чтобы я молчал до конца своих дней, просто попросила не трепать лишний раз языком. Кажется, я с лихвой уже выполнил эту ее просьбу.
— Ты не ошибся. Я дан. Был им при рождении, — сообщил я под задумчивым взглядом Пустой Клетки.
— Как это? — ахнула Рина, чуть отстранившись. Покидать мои объятья она не спешила, сидела теперь боком, устроив голову на моем плече. И я ничего не имел против. — Разве может дан стать фиром? Это же свойства души!
Я пожал плечами, потом все-таки ответил подробнее.
— Не может. Но у меня вот получилось. Точно не знаю как, это… вышло случайно. Помнишь, ты спрашивала, почему я избегаю полного имени? Так вот, все просто: оно не мое. Рив Первый Дождь — мой старший брат, который погиб при Тауре. Когда его распределили в ту крепость, я удрал следом. Мне было уже восемнадцать, вроде бы взрослый парень, должен иметь свою голову на плечах. Но Рив заменил мне родителей, умерших, когда я был еще ребенком, всю жизнь возился со мной, я с детства был его тенью, привык, что он постоянно рядом и направляет меня, и просто не представлял, как смогу жить один. Рив, конечно, пришел в ярость, когда я явился. Орал, чтобы я проваливал, потому что военный объект для детей не место, и непременно скрутил
