землю.
Наступая, легионеры не кричали. И не потрясали оружием подобно сатрианцам. Они просто пели. Мрачные боевые гимны зловеще гудели, разносясь над боевыми порядками. Нестройный звук постепенно нарастал. Громкость его и сила становились все более мощными. Не привыкшие к такому сатрианцы заволновались. Суровые песнопения необычайно гармонировали с окружающим их диким пейзажем. Пение неслось по залитой пойме, отражаясь от серого клокочущего неба и шелестящего колышущегося леса на флангах. Ветер становился все сильнее, как будто на сатрианцев со всех сторон наступали незримые союзники анакимов, откликнувшиеся на сверхъестественные звуки. Это земля анакимов. Это их Черная Страна, каждый дюйм бесплодной суровой земли которой пугал сатрианцев так же, как эти песни.
На правом фланге сатрианцев Кинортас разглядел выскочку Белламуса, выехавшего перед строем своих людей и что-то им кричавшего. От звуков его голоса люди приосанивались и поднимали оружие повыше.
«Однажды, – взял себе на заметку Кинортас, – я столкнусь с армией, командовать которой будет он».
Но не успел он додумать свою мысль, как правый фланг сатрианцев разрушился. Возможно, Белламус слишком взвинтил своих командиров, и они потеряли контроль. Возможно, он не так хорошо разбирался в военном искусстве, как могло показаться на первый взгляд, и потому решился на неоправданную авантюру перед лицом непоколебимого врага. Как бы то ни было, но сатрианцы хлынули вниз с вала, съезжая по скользкому от жидкой грязи склону, с явным намерением атаковать Чернокаменный Легион. Безумная попытка! Они сами сломали свой строй и потеряли то единственное преимущество, которое у них еще оставалось – защитный вал. Тысячи солдат побежали вперед, яростно крича что-то про анакимскую кровь.
Кинортас даже не ожидал, что будет так легко. В открытом бою дезорганизованную толпу сатрианцев перемолоть будет несложно.
– Чернокаменный – вперед!
Трубач, стоявший позади, издал три пронзительные ноты, означавшие приказ Черным Камням перейти к атаке. Те не стали медлить ни секунды.
Однажды, лет десять тому назад, Кинортасу показали механические часы. Посол с южных земель, удерживаемых анакимами, добился аудиенции, во время которой предложил альянс, в котором их страна исполнила бы роль наковальни для молота Черной Страны. Речь шла о центрально-эребосских территориях сатрианцев. В рамках этого альянса они должны были заключить тайное торговое соглашение – выгодное, как утверждал посол, для обеих сторон. Для убедительности он привез в Черную Страну образцы товаров, которые могли бы наводнить ее рынки: великолепный корпус судна из темного дерева – по словам посла, у них строили лучшие во всем мире корабли; невесомые тюки с гагачьим пухом; винно-алый хрусталь, представлявший огромную ценность для Черной Страны, поскольку из него можно было извлечь редкий металл. А еще механические часы – Кинортас увидел их впервые в жизни. В Черной Стране продолжительность часа менялась ежедневно в течение года и оценивалась по взаимному движению солнца и луны. Если требовалось отмерить более короткий период, то использовались часы водяные. В механическом хранителе времени нужды никогда не возникало, и Кинортаса даже заворожил сей загадочный предмет.
Под внешним скелетом кипела жизнь. Это была наполовину машина, наполовину живой организм. Роль сердца исполняла маленькая пружинка. Идеально напряженная, она приводила в движение крохотные, сцепленные зубчиками рабочие колеса. Вместе они работали безупречно. Часы непрерывно тикали и щелкали, двенадцать раз в день издавая колокольный звон, обозначающий конец часа. Безусловно, пользы от таких часов нет никакой, лишь бестолковая трата ценной стали, но Кинортас был уверен, что за подобными механизмами – будущее. Однажды благодаря этому искусству создадут корабль, который будет управляться сам собой, или машину для сбора урожаев, которая сможет выкосить целое поле, если дать ей ход…
Теперь его легионы напомнили ему такой механизм. Апофеоз безупречной скоординированности. Солдаты Чернокаменного Легиона извлекли пять тысяч мечей из ножен единым движением и двинулись вперед десятью волнами – по пятьсот легионеров в каждой. Они были воплощением воли Кинортаса – его собственной машиной для сбора урожаев, которую он только что привел в действие. Две противоборствующие армии – одна спокойная и сосредоточенная, другая бешеная и беспорядочная – двигались сквозь паводковые воды навстречу друг другу. Уже скоро состоится резня…
И вдруг механизм сломался…
Черные Камни начали оступаться и падать. Легионеры стали валиться целыми группами – все чаще и чаще, пока вся передняя линия в полном составе не ушла под воду, крича от боли. Следующие за ними солдаты наткнулись на то же гибельное ошеломляющее препятствие и так же погрузились в воду. Пришпорив коня, Кинортас помчался на левый фланг, желая понять, что происходит. Почему солдаты падают? Почему перестали держаться на ногах? Черные Камни угодили в ловушку – вода под ними становилась красной от крови. Под паводковыми водами скрывались капканы сатрианцев.
Чернокаменный Легион встал как вкопанный. Как только кто-нибудь из воинов делал попытку пройти дальше, он спотыкался и падал. Сатрианцы на валу насмехались и улюлюкали, а их атакующий отряд, который только что казался дезорганизованным, вдруг остановился, не дойдя до гибнущих Черных Камней семидесяти ярдов,[2] и обернулся лучниками с длинными луками. Доспехи на них и оружие были настолько легкими, что устоять против легионеров в открытом бою у них не было бы ни единого шанса. Они сыграли роль приманки для Черных Камней и только теперь явили свою настоящую силу – изогнутые тисовые луки. Лучники вынули их из колчанов, натянули тетивы, и на легионеров обрушился дождь из смертоносных стрел. Оперенные стрелы издавали такой свист, будто все небо наполнилось машущими крыльями скворцами. На такой близкой дистанции снабженные железными наконечниками стрелы легко пронзали даже жесткие панцирные доспехи анакимов. Легионеры, лишенные возможности идти дальше, ложились в воду в надежде избежать урона, причиняемого этим жутким роем. Полностью увязнув в грязи, они обреченно съеживались. Прямо на глазах Кинортаса погибал
