вооруженные самозарядными пистолетами Маузера и удобными, подходящими лично им под руку клинками. Ну и гранатами, куда уж без них? Дурными, конечно. Но других не было…
Основная свалка в передовой центральной траншее завершилась полчаса назад. Русские войска отступили по проходам, надежно закупорив их спешно установленными пулеметами. Не прорвешься. Да японцы особенно и не пытались. Так – дернулись разок и сразу остыли. Им бы дух перевести да передохнуть.
Выставили охранение. «Стекли» по стенкам на пол траншеи. Потянулись к фляжкам трясущимися от волнения руками.
Тишина. Хорошо. Спокойно. Кто-то заговорил о еде.
И тут от проходов раздались свистки и полетели гранаты.
А следом посыпали бойцы, с ходу открывая беглый огонь из самозарядных пистолетов. Часто-часто захлопали выстрелы, буквально сметающие всякое сопротивление.
Штурмовой батальон, разделившись поротно, атаковал вдоль проходов, активно используя гранаты и самозарядное оружие. Его задачей было – отвлечь противника. Увлечь шумом.
Тем временем из второй и третьей линий центральных позиций подтянулись все доступные для контратаки силы. Около девяти тысяч бойцов. У каждого в руке по гранате, а в зубах зажат тлеющий фитиль, запал-то примитивный. Вторая рука сжимает винтовку. На поясе клинок, лопатка или какие-нибудь паллиативы, созданные в армейских мастерских.
Впереди, в траншее, заухали гранаты, захлопали выстрелы.
Шел бой.
Штурмовой батальон крепко врубился в японцев.
И вот линейная пехота, услышав свистки командиров, нестройной толпой ринулась вперед. Молча. В зубах же фитиль. С ним не покричишь. Куропаткин специально так решил поступить, чтобы японцы заметили этого «пушного зверька» как можно позже.
Рывок. Пробежка. Сдвоенный свисток командиров.
Все девять тысяч бойцов поджигают запал гранаты и кидают. После чего припадают к земле. Где-то японцы, несмотря на отвлекающий маневр штурмового батальона, заметили приближение неприятеля. Раздались редкие выстрелы. Крики. Но что они могли изменить? Линии обороны шли слишком плотно. Бегом преодолеть сотню метров – много ли нужно времени? Так что гранаты, полетевшие на головы японцев, оказались для них в целом полным сюрпризом и неожиданностью.
Слитная серия взрывов, поднявшаяся стеной. Насколько, конечно, может быть слитной. Ведь кидают гранаты девять тысяч человек. Кто-то раньше, кто-то позже, кто-то себе под ноги, кто-то запутался с фитилем и запалом…
Но вот затихли взрывы. Рывок. Почти прыжок. И бойцы врубаются в оглушенных, дезориентированных японцев. Кто чем…
Атака линейных подразделений проводилась в некотором отдалении от проходов, поэтому штурмовой батальон не накрыло гранатами. Как, впрочем, и ощутимую часть японцев, накопившихся для противодействия штурмовикам. Но эти «хвосты» очень быстро подчистили. Самозарядные пистолеты в условиях траншеи оказались удивительно губительным оружием, особенно в сочетании с гранатами. Десяти минут с начала контратаки не прошло, как все оказалось закончено. Конечно, кто-то из японцев выскакивал и пытался бежать обратно, к своим. Но тут уже пулеметы, вроде как замолчавшие, охотно включались.
Наступление генерала Куроки было остановлено. С трудом, но остановлено. А 1-й японской армии были нанесены очень существенные потери, по меркам тех лет. Сколько? Сложно сказать. Да и преждевременно, операция ведь еще не завершилась…
Глава 5
17 июня 1904 года, окрестности Ляояна
Генерал Куроки наблюдал в бинокль за ходом наступления и, признаться, немало обрадовался, когда его бойцы ворвались в русскую траншею. Он не сомневался в успехе ближнего боя. Однако то, что произошло потом, испортило ему настроение раз и навсегда.
На основных японских позициях прекрасно видели, как из второй линии обороны выступила русская пехота для контратаки. Но предупредить своих, увы, не могли. Даже артиллеристов не удалось подключить. Полевой телефонной связи у него не было, как и флажковой системы сигнализации, а вестовым бегать слишком долго. Так что генерал даже не стал пытаться, опасаясь путаницы и накрытия своих войск, находящихся в не самой благоприятной обстановке.
Русских было не так чтобы и много. По идее его бойцы должны были удержаться. Но волна взрывов в занятой японцами траншее поставила крест на этих надеждах. Он понял – это провал. Полный. Потому что повторить подобное наступление в обозримом будущем он уже не сможет – для того не было ни сил, ни средств. С живой силой еще можно было как-то уладить дела, оголив фланги. Он ведь понял, что новую систему обороны можно прорвать только по-настоящему массированным натиском. Но что делать со снарядами? После стольких дней непрерывной долбежки их осталось совсем мало. Да и моральное состояние войск было теперь ниже некуда.
Погруженный в эти мысли, он продолжал наблюдать за развитием событий. А когда заметил, что часть солдат, выбитых контратакой из траншеи, все же
