стратегии. Японский солдат, хоть и мелкий из-за плохой кормовой базы, но удивительно стойкий и смелый. Под огнем пушек и пулеметов японцы отступали, только потеряв от четверти до трети личного состава. Это очень хороший показатель даже по европейским меркам. Практически на уровне русского или прусского, простите, германского, солдата. А наши народы в этом плане безусловные лидеры.
– Я понял вас, – сказал немец, кивнул и сел на место, сразу начав перешептываться со своим спутником, у которого так и вообще, казалось, обмундирование буквально просвечивалось сквозь гражданский костюм, а вместо дурацкого берета проступает мираж пикхельма[65]. Хотя, конечно, это все были личные галлюцинации генерала, очень уж характерной была внешность.
– Если вы пожелаете, – продолжил Куропаткин, обращаясь к вопрошавшему немцу, но смотря в глаза его собеседнику, – то подойдите позже, и я поделюсь описанием различных эпизодов, впечатливших меня в полной мере. Полагаю, читатели вашей газеты могут пожелать подходящих зарисовок. Вы ведь, я понимаю, из газеты?
– Neue Preu?ische Zeitung![66] Непременно, – привстав, ответил спикер, в то время как его собеседник остался невозмутим, выдержав эту игру взглядами без малейшего напряжения.
– Мы слышали, что Маньчжурская армия захватила большие трофеи. Велики ли они? – Оживился один из представителей санкт-петербургской прессы.
– Пятьсот сорок семь орудий, восемьдесят один пулемет и шестьдесят две тысячи винтовок. Разумеется, без учета боеприпасов, обмундирования и прочего имущества.
Журналисты, как настоящие, так и мнимые, оживленно зашумели, а когда закончили, худощавый мужчина с холодным взглядом предельно вежливым тоном произнес:
– У меня вопрос к адмиралу Алексееву, если позволите.
– Да, пожалуйста, – кивнул Куропаткин, откидываясь на спинку кресла, демонстрируя тем самым, что уступает право дискутировать своему командиру.
– Евгений Иванович, 24 июня произошла крупная битва при островах Эллиот. Она заинтересовала все военно-морские державы мира. Данный ход нас чрезвычайно удивил. Кто разрабатывал план операции? Контр-адмирал Вирен, вы лично или, может быть, кто-то еще?
Алексеев пожевал губы, попыхтел, после чего, тяжело вздохнув, произнес:
– Господа, это, конечно, звучит странно, но всю операцию разработал и спланировал Алексей Николаевич.
– Что? – ахнули хором в зале.
– Полно вам, Евгений Иванович, – максимально смешливо отмахнулся Куропаткин. – Без вас ничего бы не получилось. Я просто не разбираюсь в морских делах в должной мере, чтобы разумно там что-то планировать. Так что не нужно лишней скромности. Это наш совместный проект…
Последующие минут пять Алексеев и Куропаткин обменивались самыми нежными и трогательными любезностями, нахваливая друг друга. Словно закадычные друзья, какими они в общем-то и стали за последние месяцы. Можно было бы и дальше создавать видимость вражды, но Алексей Николаевич не видел в этом смысла. Как там было в кинофильме «Убрать перископ»? «Мы оторвались от “Орландо”, прошли противолодочные корабли…», а значит, обретено преимущество, которым и должно воспользоваться. То есть тянуть больше не имело никакого смысла.
Англичанин смотрел на Куропаткина внимательно и с каким-то задумчивым видом. Вероятнее всего, он был в курсе всей затеи великих князей. А потому происходившее заставляло его многое переосмыслить.
– Алексей Николаевич, а почему вы выбрали такой ход? – поинтересовался тот же самый англичанин, когда Куропаткин и Алексеев прекратили кривляться.
– Друг мой – это азы военного искусства. Великий русский полководец Александр Васильевич Суворов, не проигравший ни одного из девяноста трех сражений, опирался на эту стратагему во всех своих победах?
– Пуля дура – штык молодец! – весело воскликнул кто-то из российских журналистов.
– Вздор! – поморщился Куропаткин. – Меняется материально-техническое оснащение войск, меняются и инструменты войны. И то, что сто лет назад было замечательным выбором, сейчас вполне можно расценивать как вредительство. Ложка дорога к обеду. Фундаментальной стратагемой Суворова было удивление. Удивишь – победишь! Ее в полной мере развил на море другой наш блистательный командир, который, как и Суворов, не потерпел ни одного поражения, – Ушаков. Впрочем, если порыться в истории, то самые ранние упоминания этого подхода мы найдем в трактате «Искусство войны» китайского философа Сунь-Цзы, писавшего, дай бог памяти, в V веке до Рождества Христова. В Гомеровские времена, господа! Так что ничего удивительного и нового в моем приеме не было. Все думали, что эскадра попытается сбежать, но мы атаковали. Все думали, что бой будет вестись перестрелкой артиллерийской, да не в упор, а на приличной дистанции, а мы решительно сблизились и пошли в рукопашную. Ну и так далее. То есть поступили так, как от нас никто не ожидал, а потому отражать такое нападение не готовился. Мы удивили и с тем победили, хотя изначально имели более слабую эскадру и менее выгодные позиции.
Англичанин слушал очень внимательно. Впрочем, так слушали все. И немцы, и французы, и японцы, и итальянцы… И все понимали слова генерала по- своему, по-особенному.
