обычная одежда, да тот же знак Школы, к которой уроженец Эллора и близко не подойдет. Но говорил и держался он именно как эллорец, да и серьги в ушах оседлые эльфы не носили. Ортайское семейство эльфов, сохранившее связь с исконцами, догадался жрец. Раз или два в год ездят пожить в эллорском пределе, что на востоке Ортая. Понабираются там всякого – и нос дерут потом выше сосен. Гордятся, что они, единственные из всех рас, хранят родовые традиции. При этом сами оседлые чтут Божиню, а не эльфийских предков. Каша у них в голове, да и только!
– Ну, ждут – значит ждут, – решил темноволосый, улыбнулся жрецу. – Выходит, мы дальше поедем.
– А как же водник? – опешил Бедота.
– Быть может, в другой раз.
Парень помахал сгрудившимся поодаль селянам, будто не замечая отчаянной мольбы в их глазах, и пошел к своей лошадке. Эльф кивнул с явным облегчением, словно говоря: «Наконец-то!» Взлетел в седло легко и красиво, вызвав отчетливое девичье «Ах!» из толпы.
– Погодите! – отчаянно вскричал жрец. – Давайте срядимся!
Эльф даже ухом не повел, но темноволосый замешкался.
Что посулить магам за помощь? Бедота в первый вздох растерялся. Предлагать деньги полуэллорскому эльфу бессмысленно: не возьмет даже при отчаянной нужде. Да и откуда серьезные деньги в глухом селении? Что вообще у них есть? Огороды да скот, соления в бочках да соты медовые… Наконец нашелся:
– Кристаллами отдарим!
Темноволосый присвистнул. Эльф развернул коня, подъехал. Впервые он смотрел на жреца, а не поверх его головы, и оказалось, что серые глаза мага вовсе не холодные, а живые, умные, цепкие.
– В округе есть порталы?
– Аж три штуки!
Маги переглянулись.
– Но только не близко, – быстро уточнил жрец, – а летом детей не пускают, сами понимаете: работе время, дурачеству остаток. Так что, не серчайте, доведется выбирать из тех камней, что скоплены.
– А скоплено порядком, – закончил за него темноволосый. – Куда вам их тут девать-то? До ближнего города два дня верхом, а телегой…
Жрец усмехнулся. Маги снова переглянулись и кивнули друг другу.
– Ну что тут скажешь – встрямши! – бодро заключил темноволосый и приложил четыре пальца правой руки к левому плечу в вежливом приветствии мага к нанимателю. – Я Шадек.
Эльф легко спрыгнул наземь и, вопреки ожиданиям жреца, размашисто повторил жест.
– Я Кинфер. Надеюсь, вы позаботитесь о приличной избе и достойном столе для нас?
Бедота снова удивился: имя у эльфа было не эллорское. Обычное имя выходца из восточного Ортая.
– И Кристаллы вперед! – быстро добавил Шадек.
– Хорошо, хорошо! – нетерпеливо согласился жрец. – Все будет вам, чего скажете, – помогите только!
– Зачем ты притащил меня сюда? – шепотом негодовал Кинфер. – Я не умею говорить с призорцами. И в воду не полезу!
– Да он сам к нам вылезет, – Шадек хорошенько размахнулся, зашвырнул в реку камень, приложил ко рту ладони и принялся издавать непонятные эльфу гортанные вопли. Кинфер смотрел на друга с опаской и уважением.
Выждав немного, Шадек повторил призыв. Потом еще раз. И удовлетворенно кивнул, когда из глубины речки, куда упал камень, появились частые крупные пузыри, потянулись к берегу.
Из воды вынырнул старикан – грузный, неопрятный. На голове – кривой рог нездорового вида, на висках – чешуя. Он огляделся, вперил в магов пустой взгляд рыбьих глаз да неспешно подплыл ближе, слегка шевеля плечами.
– Не могу сказать, что подобное зрелище мне приятно, – Кинфер брезгливо поморщился.
Старик остановился по пояс в воде, не доходя до прибрежных зарослей осоки, скрестил на груди толстые руки.
– На себя-то погляди, красотка волосистая, – голос у него был хриплый, будто в горле застряла рыбья кость.
Кинфер хрустнул пальцами.
– Водник знает общую речь? – обрадовался Шадек. – Это сильно облегчает дело!
– Всё ваши Странники булькучие, – неохотно пояснил рыбоглазый. – Расползлись по свету, тонут где ни попадя, торочат на своем, раков пугают. А говор-то липучий, спасу нет… Зачем звали?
От водника нестерпимо смердело тиной. Ветер, как нарочно, дул к берегу.
– Поговорить хотим, – Шадек прищурился. – Про село, жабий дождь, утопаря в колодце, дом горящий. Ничего не хочешь рассказать?
– Не тяни, чаровник, чешуя сохнет.
– Врешь ты все, – встрял Кинфер и снова хрустнул пальцами, – ничего чешуе твоей не сделается! Да и сам знаешь, зачем был зван!
