– Да что ты делаешь, Лис?
– Что я делаю, – выплюнул он вместе с осколком крошащегося зуба, – что я делаю? Я собираюсь тебя убить.
И Оркки перехватил второй топорик. Совьон, сузив глаза, неохотно потянулась к ножнам.
– Перестань, Лис.
– Батенька! – Лутый шел за наставником, поскальзываясь, пытаясь локтем закрыться от проливного дождя. Сейчас было неуместно соблюдать всю ту же нерушимую тишину. – Батенька, остынь.
Взгляд у обернувшегося Оркки был такой, будто сейчас он мог зарубить и Лутого. Одним пальцем руки, сжимающей топорик, он вытер стекающую из носа кровь. И снова посмотрел на Совьон.
– Тебе не кажется это странным? – шипяще спросил он. – Едва ты уезжаешь, на нас нападают. Где же ты была, Совьон? Не ты ли вывела к нам Шык- бета?
Дождь вымочил его пшеничные волосы, очертил каждую морщинку на страшном лице. Никто не видел Оркки в таком состоянии: он скрипел зубами, норовя вцепиться Совьон в горло.
– Сказать, что это подозрительно, – в его глазах рокотала звериная ненависть, – не сказать ничего.
– Батенька!
– Не подходи, – ощерился Оркки, всплескивая перед Лутым свободной рукой. – Послушай меня и отойди подальше.
Зашевелились оставшиеся выжившие. Когда из оврага, чтобы взглянуть на происходящее, попыталась выбраться Та Ёхо, Лутый закусил губу. Отбиваясь, она получила еще одну рану – зря айха сейчас решила ползти. И тем более ей не стоило подавать голос.
– Сов Ён! – плача, позвала она. – Сов Ён прийти?
Если Оркки Лис боялся, что сгоряча мог причинить вред Лутому, Та Ёхо не сумела бы спасти даже его к ней привязанность. Про других и говорить нечего.
– Я спрашиваю еще раз, – медленно и сухо проговорил Оркки. – Где же ты была?
– Это уже не имеет никакого значения, – проговорила Совьон, не убирая пальцы от рукояти меча. – Вы издаете слишком много шума. Да, разбойники далеко, но мало ли…
– Да ну? – Он усмехнулся. – Не притворяйся, что беспокоишься. Тойву, – здесь улыбка превратилась в судорогу, – давал тебе чересчур много свободы. Зачем ты пришла?
– Помочь.
Оркки расхохотался, а Лутый растерянно замер за его плечом. Стоит ли отталкивать?
– Какая же ты тварь, Совьон. И если не я доверял тебе, то доверял Тойву.
– Послушай, Лис. – Совьон утерла дождевую воду с лица. Если придется сражаться, будет неудобно. – Я понимаю, что ты убит горем. Но клянусь, я не приманивала разбойников.
Оркки сошел с места и начал ходить вправо и влево, туда и обратно, будто рыскающий волк. Древко топорика он сжимал так, что на ладони взбухли вены.
– Докажи.
Совьон убрала липкие волосы со лба.
– Если бы я желала вам зла, то не пришла бы сейчас. Потому что дела хуже некуда, Лис, и ты это понимаешь.
– Ты много темнишь, – оскалился Оркки. – Исчезаешь перед нападением и появляешься, когда тела моих друзей уже вовсю клюют вороны. Я не знаю, что тебе нужно, но ты и этого не получишь. Потому что я тебя убью.
Лутый понимал, что Оркки, скорее всего, убил бы Совьон даже в лучшее время. Но сейчас он был устал и взбешен.
– Тебе мало смертей, Лис?
Но Оркки ее недослушал – рванулся вперед. Лутый бросился на него, таща вниз за рубаху, прижимая к булькающей земле.
– Отпусти, мальчишка, – зарычал Оркки. – Хуже будет.
Не будет. Совьон права: хуже уже некуда. Отряд убили, караван разграбили. Рацлаву уволок Шык-бет – все, это конец их похода.
Оркки грубо отпихнул Лутого и, весь измаранный в грязи, попытался встать. В овраге Та Ёхо тихонько и скрипуче звала Совьон.
– Я ездила не к Шык-бету, а к местной вёльхе, – уронила воительница. – Хотела узнать, чем завершится наш поход. Она рассказала мне, но было поздно.
– К вёльхе, – захохотал Оркки Лис. – Думаешь, кто-то тебе поверит?
Даже Лутый, отплевывающийся от земли, набившейся в рот, признавал, что это глупая ложь.
– Только дурак добровольно поедет к вёльхе. А ты не дура, Совьон. Ты предательница.
Он, страшно и безумно смеющийся, приблизился к ней и замахнулся, но Совьон успела задержать его запястье.
