Уничтожив половину колбасы, я взялась за сыр. Хотелось нормального дрожжевого хлеба, а не этих тонких сухарей. Если бы Курт не наблюдал, все подмела бы, а так пришлось сдержаться, оставить половину сыра. Хлебцам, правда, не повезло.
Наверное, я так нехотя возвращала пакет, что Курт протянул мне детское молоко в стеклянной бутылочке и булочку:
– Специально для тебя взял. Пишут, что полезно растущим организмам.
Про растущий организм было обидно. Ну, какой я растущий? Я вполне зрелый, опытный организм. И опыта этого побольше, чем у многих. Я расправилась с булочкой, запила сладким молоком, собралась идти досыпать, но перед тем спросила Курта:
– Может, тебя сменить? Я-то выспалась…
– Не надо. Мне хватает пяти-шести часов, чтобы восстановиться.
Уснуть не получалось: слишком громко храпели соседи по лежбищу. Хотелось сидеть рядом с Куртом и болтать о том и о сем – брала верх бабская сущность, которую я в себе старательно душила. Эта же сущность нашептывала всякие глупости про подполковника, надежды какие-то вселяла. И ведь если буду так лежать, глупости приумножатся.
Пришлось опять вставать и усаживаться к костру. Отрезав колбасу, я нанизала кусок на проволоку и сунула в огонь. Подполковник вышел разведать обстановку и вскоре вернулся. Его вопрос застал меня врасплох:
– Тиана, что бы ты хотела делать дальше? Как видишь свою жизнь?
Я невольно фыркнула, развела руками, и исходящий жиром кусок колбасы шлепнулся в пыль.
– Никак. Я достигла главного и почти невозможного: добралась до Легиона. Теперь буду мстить за себя, за брата и за ребят в концлагере.
– Но делать это можно разными способами. Тебе доступно многое, подумай об этом и выбери правильный путь.
Я молчала. А Курт продолжал:
– Ты многое можешь лучше других. Не то что я. Я умею только воевать, но и в этом есть те, кто лучше меня.
И тут я фыркнула:
– Да ладно. Ты – лучший.
Он посмотрел на меня странно, и внизу живота сделалось горячо, краска прилила к лицу. Хорошо, этого не видно в неровном свете костра. Правильнее было притвориться спящей.
В пять утра он растолкал остальных – все, кроме вертолетчиков, проснулись с трудом, нехотя перекусили, проверили оружие и уставились на Курта в ожидании распоряжений.
– Дальше действуем по обстоятельствам, – сказал он. – Ронни, ты ищешь следы, у тебя это получается лучше остальных.
– Так точно, – выпалила я. – Приступать?
– Приступай.
На улице, изучая каждый метр земли возле дрезины, я думала обо всем понемногу. Об Аресе – глупо тащить его с собой, я оставила бы его где-нибудь под присмотром. Хотя нет, а вдруг освободится? Приставлять к нему надзирателя – непозволительная роскошь.
Вскоре обнаружились следы, и вели они на юго-запад. Чтобы найти беглецов, надо понять, чего они хотят. Скорее всего – убраться подальше от Стратфорда.
Или на юго-западе у них какая-то другая цель? Поскольку трудно было сказать, далеко ли ушли беглецы, я вернулась к оставленной группе, приложила палец к губам и поманила за собой:
– Я нашла следы. Ведут на юго-запад.
Курт сразу же сориентировался:
– Ты идешь впереди группы, потом возвращаешься, и мы вместе движемся дальше.
Только я собралась сказать, что поняла его и готова приступать, как неподалеку, в той стороне, куда вели следы, грохнул выстрел.
– Туда, быстро! – велел подполковник, и мы цепью побежали на звук, оставив связанного Ареса здесь.
– Сигнал все еще глушат, – сообщил Сахиб на ходу. Он неплохо держался, но выглядел бледным и слабым.
– Бобби не выключал глушилку, – сухо сказал Вальцев, идущий позади Марка и Терри. – Он, мать его за ногу, добрался до Двойки, убил существо, которое реально могло стать родоначальником нового человечества, и оставил глушилку включенной! Потому что ему было не нужно, чтобы кто-то раньше него добрался до Терри.
– Я не Терри, – сказала девушка без интонации.
– О, сегодня просто день замечательных историй! – взорвался Вальцев. – Кто же ты, милое дитя?
– Остынь, – попросил Марк. – К ней вернулась память. Ее зовут Анна. Анна Уоррен.
Все вытаращились на Терри-Анну, а потом Гарри, смачно выругавшись, воскликнул:
– Я все-таки стану генералом!
– Не доживешь, – отметил Сахиб, его услышанное скорее расстроило. – Я бы предпочел голыми руками снаряжать ядерную бомбу, чем таскаться с вами
