середины следующего года.
– Плановый срок сдачи готового изделия изменить сможем?
– Нет, товарищ Сталин, практически невозможно. Как и планировали ранее – третий квартал сорок шестого.
– Необходимо ускорить, Лаврентий. Жизненно необходимо. Сам же мне данные принес – партнеры будут готовы к июлю – августу сорок пятого. Нам нельзя отставать от них больше чем на несколько месяцев, иначе у них будет неодолимое искушение шантажировать нас.
– Не могу твердо обещать, товарищ Сталин. Приму все меры, но сами понимаете…
– Понимаю, Лаврентий, но надо, обязательно надо успеть. Так что поторопи там…
Однако Тому было совершенно не до каких-то разговоров, пусть даже и решающих судьбы мира, так как сразу на следующий день его прямо из камеры этапировали на заседание трибунала.
В небольшой комнате, куда его завели, с трудом размещались стол и два стула – один по одну его руку, второй, соответственно, по другую.
На одном из стульев сидел унылого вида лейтенантик, самой запоминающейся чертой облика которого были огромные роговые очки на большом, чисто семитского вида, носу.
– Мы привели вам арестованного, – с порога объявил один из военных копов, громадного роста квадратный детина с нашивками старшего сержанта.
«Откуда их только набирают таких, – мелькнула в голове Тома несвоевременная мысль. – Как копируют на ксероксе. Та-ак. А вот про ксерокс хорошо бы не забыть. Его, кажется, как раз в это время изобрели…»
– Я назначен вашим адвокатом. Лейтенант Аарон О’Брайен, – первым представился лейтенант. Том представился в ответ. – Ну, что же… Я ознакомился с вашим делом, сержант, – выпроводив жестом полицейских из комнаты, начал лейтенант. – Прямо скажу, не вижу поводов для оптимизма. Нападение на военную полицию, захват оружия и документов…
– Извините, что перебиваю, господин лейтенант, сэр! Позвоните в офис местного шерифа и узнайте, получили ли они посылку со всем вами описанным, сэр, – Том принял стойку смирно. – А если учесть сопутствующие обстоятельства…
– Так-так-так… Присаживайтесь, сержант, и ознакомьте меня с этими обстоятельствами поподробнее. Время, – он посмотрел на часы, – у нас еще есть.
Два часа до начала судебного заседания протекли весьма результативно. Вид лейтенантика стал менее унылым, а очки неожиданно бодро поблескивали в пробивавшихся через шторы солнечных лучах. Наконец их пригласили в зал суда – большое помещение, в мирное время служившее, судя по сохранившимся кое-где украшениям, для танцев. Том и О’Брайен разместились за небольшим письменным столом напротив другого – длинного, черного и массивного. Едва они заняли свои места, как сержант военной полиции объявил:
– Встать, суд идет!
Они вытянулись по стойке смирно, когда члены суда начали заходить в зал.
Пятеро членов суда разместились в креслах вдоль стола, бросая грозные взгляды на присутствующих, а за дальним от Тома торцом устроился судебный обвинитель – суровый с виду седовласый майор. За еще одним маленьким столиком с пишущей машинкой разместилась красивая блондинка в военной форме.
Председательствующий подал знак, и обвинитель, встав, объявил неожиданно резким голосом, что суд третьей ступени во главе с майором Брэдли Мэннингом назначен по приказу командующего гарнизоном для рассмотрения дела «Армия США против Томпсона, сержанта», обвиняемого в нападении на военных полицейских, сопротивлении аресту, захвате оружия и документов у полицейских, а также во вступлении в интимные отношения с замужней женщиной. Он зачитывал всё новые пункты обвинения и номера статей, и по мере их перечисления вид адвоката становился всё более унылым. Хотя Тому казалось, что лейтенант больше играет на публику. А председатель суда всё мрачнел и под конец смотрел на Тома взглядом завидевшего добычу тигра.
– Подсудимый, выслушав обвинение и его толкование, признаете ли вы себя виновным? – едва обвинитель закончил свою речь, спросил он.
– Никак нет, господин майор, сэр! – вскочив, браво ответил Том.
Обвинитель, с иронией посмотрев на стоящего по стойке смирно Томпсона, заявил, что продолжает поддерживать все пункты обвинения. И предложил вызвать свидетеля обвинения Роджера Айвисенка. Направляемый умелыми вопросами обвинителя, полицейский довольно внятно изложил, как они, используя данные патриотично настроенного осведомителя, поймали дезертира, который к тому же неожиданно напал на них, чем подтвердил свою злодейскую сущность. Однако адвокат неожиданно показал высокий класс работы:
– Итак, вы утверждаете, что получили от неназванного вами осведомителя сообщение, что в этой квартире скрывается дезертир? – глядя сквозь очки на Роджа, спросил он. – И вы, конечно же, сразу доложили об этом вашему начальнику и получили ордер для того, чтобы войти в квартиру?
– Ну, понимаете, сэр… – замялся Айвисенк.
Ему на помощь пришел представитель обвинения, тут же заявив, что адвокат задает провокационные и предвзятые вопросы.
– …К тому же, господин председатель, прошу учесть – полицейские должны были принять во внимание, что дезертир может скрыться…
– Извините, что я вас перебиваю, господин майор, сэр, – ехидно заметил Аарон, – вы полагаете, что исходя из оперативных и патриотических
