соображений, полиция обязана нарушать закон и Конституцию республики? К тому же я требую вычеркнуть вашу реплику о дезертире, ибо пока не доказано, что мой подзащитный таковым является.
После пары минут взаимных обвинений и споров с обвинителем, О’Брайен добился включения в протокол факта вторжения в частное жилище без ордера и даже без команды начальника. При этом ему пришлось согласиться на оставление слова «дезертир» – с оговоркой, что это было просто предположением полицейских.
Опрос второго полицейского, Стивена Джаллико, вначале шел по той же схеме. Но вот второй вопрос адвоката оказался для Стивена неожиданным.
– Скажите, мистер Стивен, что делал ваш напарник в момент, когда на него напал мой подзащитный? – ехидным тоном осведомился адвокат.
– Э-э-э, замахивался дубин… – Поняв, что говорит что-то не то, Стивен поперхнулся на полуслове.
Но Аарона было уже не остановить:
– То есть вы подтверждаете показания моего подзащитного, что вы собирались избить его?
– Мы? Да, то есть нет, сэр! Он же сильнее, – ответил совершенно обескураженный Джаллико.
– Неужели? – иронию в этом простом вопросе мог не уловить только слепоглухонемой. – Господин председатель, – обратился О’Брайен к майору Мэннингу, – вы разрешите встать вместе обоим свидетелям обвинения?
Майор слегка обескураженно согласился.
– А теперь я попрошу встать моего подзащитного, – продолжил адвокат.
Вот тут зал буквально взорвался смехом, слишком уж наглядной была разница между двумя мордоворотами в полицейской форме и Томпсоном, выглядевшим на их фоне худым слабаком, почти дистрофиком. Еще несколько минут понадобилось для успокоения зала и завершения очередного спора между адвокатом и обвинителем. После чего вызвали начальника.
Опрос лейтенанта полиции прошел спокойно. Причем тот неохотно подтвердил, что документы и оружие полицейских действительно возвращены в офис местного шерифа, а имеющиеся у полиции документы не дают оснований считать сержанта дезертиром. Адвокат, вцепившись как клещ в председателя суда, добился, чтобы копии этих документов были приобщены к делу в качестве доказательств.
– …потому что оригиналы понадобятся моему подзащитному после освобождения, – заметил он.
Больше свидетелей у обвинения не оказалось. Аарон же посчитал, что свидетелей защиты вызывать не стоит.
Тогда председательствующий решил начать прения сторон. Первым выступил обвинитель. Практически повторив всё изложенное в начале суда, он внес в свою речь незначительные изменения, признав, что полицейские вынуждены были пойти на частичные нарушения закона в стремлении задержать дезертира.
– Ваше слово, лейтенант О’Брайен, – едва закончил обвинитель, приказал майор, которому явно надоело сидеть в зале.
– Я буду краток, сэр, – твердо заметил адвокат. – Мой подзащитный невиновен, ибо не является дезертиром. Это доказывают показания лейтенанта и документы сержанта, оригиналы которых в данный момент находятся в зале суда. Кроме того, я считаю абсурдным обвинение моего подзащитного, награжденного «Пурпурным сердцем» и медалью Почета Конгресса за выдающуюся храбрость и находящегося в городе в составе группы министерства обороны с целью ознакомления наших сограждан с положениями на фронтах, в дезертирстве. Кроме этого, я вынужден обратить внимание суда, что арест подзащитного был проведен с серьезными нарушениями закона и с попыткой избиения. Поэтому считаю необходимым оправдать сержанта, кавалера медали Почета Конгресса Томаса Томпсона, с восстановлением в прежней должности.
– Господин председатель, адвокат забыл про адюльтер! – воззвал к суду растерянный обвинитель. – А это преступление карается отставкой с позором и лишением наград, а также годом заключения в тюрьме.
– Извините, господин майор, сэр, – Аарон улыбался уже откровенно иронически, – вы, очевидно случайно, пропустили уточнение, содержащееся в данной статье. Что всё вами перечисленное предусмотрено в случае, если эти действия нанесли ущерб репутации армии. Что-то я не вижу предъявленных доказательств такого ущерба. И желающих судиться с армией по этому поводу тоже. А как известно, нет пострадавшего – нет дела, – победоносно блеснув очками, закончил О’Брайен.
– Суд удаляется на совещание, – недовольным тоном заявил майор Мэннинг.
Том со вздохом устроился поудобнее на стуле и приготовился ждать, но совещание судей закончилось неожиданно быстро.
– Суд… в составе… рассмотрев обстоятельства дела «Армия США против Томаса Томпсона, сержанта»… признает подсудимого полностью оправданным ввиду отсутствия состава преступления, – под радостный шум в зале объявил секретарь суда.
Так что плохие предчувствия Толика, решившего, что его везению приходит конец и ему придется провести остаток жизни изучая нравы американской армейской тюрьмы, не сбылись.
Через день, попрощавшись с пришедшими его проводить Отто и Нормой, Том сел в рейсовый самолет. Впереди его ждали курсы офицеров и война.
Самая длинная ночь
