небольшая деревня Улунтук. Это куда мне и нужно, я там, у друга осенью оставил ружьё и снаряжение. Сейчас тихая морозная ночь и мы можем услышать звуки деревни, за несколько километров. Так же можно увидеть дым из труб, он столбами поднимается высоко в небо. Так что пошли. И они тронулись в неизвестность.
– Мне страшно, мы наверно замёрзнем – дрожащим голосом произнесла Света.
Мороз действительно крепчал, забирался под одежду. Несмотря на овчинные рукавицы, руки коченели, начинали мёрзнуть и ноги. Идти было очень трудно, глубокий снег норовил попасть в валенки. Спасало то, что он был свежим и легко рассекался валенками при ходьбе. Вскоре стало идти легче, они вышли на санную дорогу. Твёрдая наезженная колея давала возможность идти более уверено и быстрее. Через короткое время ходьбы путники согрелись и теперь, их настроение улучшилось. Появилась уверенность.
Вадим волоком тащил тулуп, в результате дополнительная нагрузка вынуждала его организм вырабатывать больше тепла. И когда Света пожаловалась, что не может согреть руки, они остановились.
Вадим оглянулся и увидел лошадь, она шла следом за ними. Лошадь прошла мимо них и остановилась.
Вывернув рукавички Светланы мехом наружу, Вадим засунул их себе за пазуху, а руки они засунули друг другу в рукава и когда руки Светы согрелись, Вадим достал её рукавички вывернул их снова мехом внутрь, одел ей на руки.
Как только они тронулись, лошадь пошла впереди. Как бы прокладывая дорогу.
Теперь они шли не так быстро. Берегли силы.
Вадим достал из заплечного мешка несколько, магазинных, сухарей дал, Свете и они стали, не спеша, их грызть. Подкрепившись, идти стало веселее. Но сил становилось всё меньше. Света остановилась, чтоб перевести дух.
В стороне увидела силуэт похожий на дом, она закричала:
– Вадим! Дом, вон дом!
Вадим остановился, посмотрел, куда показывала рукой Светлана, и сразу понял, это не дом, это огромный стог сена. «Это наше спасение» – подумал он. Свете же сказала:
– Ну вот, а ты боялась, теперь нас пустят на ночлег.
Лошадка, как будто поняла их, свернула в сторону стога.
Проваливаясь по колено в снегу, они направились к стогу, когда Света поняла, что это, она разочарованно произнесла:
– Зачем ты меня обманываешь, теперь обратно вылезать надоть.
Вадим махнул рукой:
– Пойдём, пойдём, увидишь, что я не обманывал.
Преодолев метров триста снежного сопротивления, подошли к огромному стогу сена с его торца.
На бровях, и ресницах, на шапках вокруг лиц, большими хлопьями лежала изморозь, обоим было жарко, мороз не чувствовался. Сложив принесённое у края стога, присели на тулуп.
– Минут пять на отдых, – сказал Вадим.
Вскоре принялись за нелёгкую и изнурительную работу, нужно проделать в сене лаз, а там, в глубине устроить просторное место для ночлега.
Сено в стоге уложено плотно, что бы проделать лаз нужно голыми руками, всовывая пальцы в промёрзшую со снегом массу сена ухватить клок его, побольше и, выдрав, отбросить и снова продолжать это мучительное занятие, пока не будет достигнута цель, укрытие, где можно будет переночевать в тепле. От сена со снегом руки моментально становятся мокрыми, а мороз, не теряя времени, промораживает пальцы до нестерпимой боли, приходится, выдрав два-три клока сена прятать руки себе в шубу под мышки, согревать их.
И так раз за разом всё дальше и уже на расстоянии примерно метра руки перестают так сильно мёрзнуть, но теперь появилась сложность выбираться из лаза назад и вновь становится жарко. Света от боли в руках заплакала, пришлось освободить её от этих пыток. Когда же сено перестало морозить руки Свету, пришлось использовать для вытаскивания сена изнутри, она забиралась в лаз, ухватывала обеими руками сено, и Вадим вытаскивал её за ноги. Так они углубились метра на два. После чего, сняв шубу, Вадим забрался внутрь и, с большим трудом проталкивая клочки сена под себя, затем в, проделанный ими лаз, высвободил достаточное место, в котором с трудом развернулся, теперь, вырывая клочки сена, выталкивал их из лаза, Света убирала в сторону. Вадиму было жарко, как в бане, сено заползало за воротник в рукава рубашки, кололо и раздражало кожу, но теперь стало очевидно: ночлег будет. Свете же стало холодно и её положение осложнялось тем, что, работая в стогу, она вспотела, и бельё на её теле было влажным. А при таком положении, на морозе согреться невозможно.
Стуча зубами от холода, она крикнула Вадиму:
– Ва-ва-дим, я-я за-мёрзла!
Внутри было уже достаточно места для двоих:
– Лезь сюда! – крикнул он ей.
Но она уже пробиралась к нему, когда он нащупал её и обнаружил, что она в шубе, велел снять её.
