«Элер – мой Гагарин, – подумала Света, поглаживая подругу по распущенным волосам. – И Лилька своего Гагарина найдет, обязательно. Вот только перестанет засматриваться на щеголей в блестящих туфлях, нос от простых парней воротить, и тогда…»
Света задумчиво улыбнулась.
«Главное – не упустить свое».
Она была первой, кто поднял руку на собрании бригад в Управлении Спецмонтажстроя, когда объявили о мобилизации сил на восстановление Ташкента. И Элера она поцеловала первой, как только прочитала желание в его глазах. Она уже видела себя в этом городе, подумывала устроиться на учебу в вечернюю школу рабочей молодежи, а потом они снимут с Элером квартиру в одном из построенных ею домов…
– Козел… – выдавила Лиля и шмыгнула носом.
Света промокнула щеки подруги. Руки Лили лежали на подрагивающих коленях, пальцы нервно перешептывались, разбегались, сбегались; Света раз или два пыталась дать Лиле платок, но пальцы отталкивали сложенную вчетверо ткань, будто противного ухажера.
– Козел, – согласилась Света. – Чего о козлах убиваться?
Вагончик качнулся. Через секунду снова, сильнее.
– Что это? – испугалась Лиля; она каждый раз задавала этот вопрос, не могла привыкнуть.
– Афтершоки, – успокоила Света, – повторные толчки. Это нормально, так Эл сказал.
Подземные толчки усиливались. Земля под вагончиком подпрыгивала. Звякнули сложенные в коробке запасные лампы. Света увидела, как в одной из них вспыхнул люминофор. Кажется, об этом Элер тоже говорил – о странных явлениях перед землетрясением.
– Трясемся, но не сдаемся, – Света попыталась улыбнуться.
Они были одни. Остальные девчонки ушли гулять (запрет на вечерние прогулки за пределами стройпоезда – «чтобы Саратовскую область не позорили!» – отменили две недели назад), и слезливая тишина, повисшая в двухъярусном вагончике, впервые смутила Свету. Кольнула тревогой. «Почему Элер не пришел вчера?» Да, они не договаривались – зачем? Он ведь такой понятливый, такой предусмотрительный… Может, что-то случилось с сестрой, родителями?
Света выронила платок и поднесла ко рту ладонь. «Господи, а что если…»
– Лиль? – сказала Света. – Помнишь ребят, с которыми наши мальчики в парке поцапались?
Лиля глянула на подругу покрасневшими глазами, кивнула. На столе подпрыгивала посуда, дребезжали столовые приборы, падали на пол сладкие абрикосы.
– Они ведь вчера встретиться условились, я по глазам Эла поняла… А вдруг…
– Да все с ними хорошо, – отмахнулась Лиля. – Ну, пару фингалов друг другу набили.
Толчки теряли силу. Смолкал гул подземного трактора. Ну, вот и все… ничего страшного.
«Все будет хорошо», – так ей сказал Элер. Однако сердце Светы чувствовало: не все. Иначе пришел бы вчера или сегодня… может, еще придет?
Она с неусидчивой надеждой посмотрела в окошко. На улице горел фонарь. Послышались шаги. За стеклом проплыло лицо. Радик!
Света вскочила с кровати. Значит, пришли! Значит, и вправду все хорошо!
В дверь постучали.
– Это они, – радостно сказал Света.
– Вот и забирай себе обоих, – буркнула Лиля, но тоже встала и подошла к зеркалу.
«Молодец, апельсинчик». Света направилась к двери, в которую методично стучал Радик или Элер. «Вот ведь не терпится», – улыбнулась она. Ей и самой не терпелось. Ее Гагарин вернулся и победил землетрясение.
От внутренностей стены исходило голубоватое свечение. Света обратила на это внимание, когда открывала замок.
– И ста лет не прошло… – сказала она, распахнув дверь, и осеклась.
На приставной деревянной лестнице стоял Радик. Он смотрел поверх головы Светы. В этом не было ничего странного, она давно привыкла к насмешкам о «росте Дюймовочки», даже мама любила пошутить по поводу большого выбора платьев в «Детском мире». Пугающая странность заключалось в глазах парня, безучастных, стеклянных, неживых. В его белом, как натровая известь, лице…
Света услышала протяжный, идущий из-под земли грохот. Над строительным городком взметнулась яркая сиреневая вспышка.
– Что… что случилось? – слабым голосом спросила девушка, отступая в глубь вагончика, словно в дверном проеме стоял не Радик, а вестник смерти. – Что-то с Элером?
Радик шагнул внутрь. Его пустые глаза блеснули в свете лампы – белесые, с воспаленной каймой, свободные от человеческих мыслей. Со вздувшейся, словно у утопленника, фиолетовой шеи свисали в сумрак улицы темные нити, живые водоросли. Кожа натянулась и казалась ужасно тонкой, воспаленной, лимфатические узлы выступали уродливыми буграми.
– Это все из-за тебя, – невыразительно, едва различимо прошептал Радик, повернув голову к перегородке, за которой перед зеркалом сидела Лиля. Его клокочущий голос пронзил тело Светы неподдельным страхом. – Я убил их из-за тебя. Я больше не боюсь тебя потерять. Я… – Он сделал еще шаг и
