Наркотики свои колешь или изнасиловал кого, а то и убил? – жертва новостей и сериалов вошла в кураж.
– Честное слово, ничего предосудительного не делал, – чтобы успокоить старуху, я не делал попыток вырваться и убежать. Притихнув, она внимательно оглядела меня.
– Даже не гадил в кустах? – уже поняв, что ошиблась, но еще с надеждой в глазах уточнила женщина.
– К сожалению, – ответил с улыбкой я, но тут же исправился. – К счастью, конечно. Энтомолог я. Искал представителей местных насекомых для лекции в институте.
Легенда родилась в голове сама собой, вспоминая, как божий одуванчик вцепилась в меня хваткой клеща.
– Ну энтомолог или нет, а гадить никому в парке не позволено, – заключила старушка и запустила режим советчика: – Жить надо по совести! В церковь обязательно ходить. Да, наша церковь и энтомологов принимает! Ты покайся, прими причастие и живи себе спокойно, даже этим… Как ты там себя назвал? Вот тогда никто и не подумает на тебя плохого. А то вон как, из кустов вылез, глаза красные, как у пьяного. Ты пил, что ли?
Время до прибытия Арчибальда неумолимо испарялось. Я отгонял от себя мысль, что занудная старуха будет четвертым участником жертвоприношения, потому как, если за занудность и приставучесть осуждать, так пенсии некому платить будет.
– У вас дети есть? – зачем-то спросил я. – Внуки?
– Трое деток и семеро внучат, – старушка мгновенно переключилась, стоило спросить о родных. Один вопрос, и мой статус «пьющего атеиста» сменился на «нормального человека». Бабка начала рассказывать о том, как ее дочь удачно вышла замуж, как внуки пошли в школу, как учатся, какие нынче учителя, как сыновья занялись бизнесом и всячески помогают людям, наученные трудным детством. Старушка нашла внимательного, по ее мнению, слушателя и неплохо присела мне на уши. Она была такой счастливой, что у меня язык не повернулся ее остановить. В какой-то момент времени я понял, что словесный поток прервался. Бабка превратилась в статую, и из-за нее вышел хмурый Арчибальд. Каторианец решил взять дело в свои лапы и заморозил потенциальную жертву.
– Какого хрена ты здесь торчишь? Выбрал? Молодец, тащи к месту. У нас мало времени, – наставник обхватил старушку, намереваясь транспортировать ее на поляну. Я преградил путь.
– Не выбрал. Отпусти ее, – тяжелым голосом произнес я. Пусть весь мир катится к чертям, но я не мог этого одуванчика использовать в качестве жертвы. Мамино воспитание дало о себе знать в самый неподходящий момент.
– Теряем время, – каторианец сделал шаг в сторону, желая меня обойти. Я вновь преградил ему дорогу.
– Отпусти, – повторил я. – Она не будет четвертой жертвой.
– То есть жертвой будешь ты? Я правильно понял? Ты выбрал эту старую особь, выгнавшую собственное потомство на улицу, споившую мужа и не дающую жизни соседям? Которая к тому же сама сдохнет через два с половиной земных года. Так? – удивился каторианец, тем не менее остановившись.
– Не так! Я же сказал, что еще не выбрал! Первое – бабка не будет четвертой жертвой, что бы ты ни говорил. Второе – ничего не случится, если я определюсь через десять или пятнадцать минут. И не надо меня убеждать в обратном. Ты готов был ждать, чтобы я сам захотел начать этот чертов путь, значит, время у меня еще есть. Я не хочу жить в Игре, порождая еще большую жестокость.
– Что ты сделаешь, праведник, если я тебя заставлю? – Голосом каторианца можно было рубить лед, такую вибрацию он вызвал в окружающем воздухе. Наставник вырос на добрый десяток сантиметров, потемнел, словно накопившаяся тысячелетиями злость нашла выход, навис надо мной, желая сокрушить мелкую блоху одним дыханием, но безрезультатно. Я стоял на своем, твердо уверенный в собственной правоте. Активированный артефакт занял привычное место на руке, защита была включена на максимум, в свободном кулаке я держал несколько пачек с Ударом Храмовника, приготовившись отстаивать бабку всеми доступными мне способами. Лучше я убью ее здесь и сейчас, если наставник проигнорирует мое требование, чем допущу непоправимое. Во всяком случае – попытаюсь, ибо противостоять Арчибальду мне нечем.
– Вижу настойчивость и непоколебимость ты прокачал. Молодец, во время рестарта они тебе пригодятся, – произнес Арчибальд и внезапно все внешнее напряжение сошло на нет. Размеры наставника стали привычными, темнота ушла, а старушка была усажена на ближайшую скамейку. Спокойное и размеренное дыхание несостоявшейся жертвы говорили о том, что она мирно спала. Глядя на ее безмятежную улыбку, я надеялся, что она видит хороший, добрый сон без наркоманов, убийц и насильников. Этому миру очень не хватало доброты.
– Будем считать, что ты прошел тест на вшивость, – бросил наставник и широким шагом двинулся на поляну. Я недоуменным взглядом проводил каторианца, но тут же поспешил за ним, приноравливаясь к ходу. Это был тест? Что-то по аналогии с тем, что устроил мне Герхард перед выдачей Легурии? Или Арчибальд делает хорошую мину при плохой игре, желая показать, что он все контролирует?
Спустя пару мгновений я понял, что правильным оказался первый вариант – на поляне лежали четыре тела.
– Четвертый не так отличился, как первые. – Наставник вручил мне досье на нового участника. – Обычный убийца. Таких пруд пруди в этом мире.
Действительно, по сравнению с первой тройкой это был посредственный убийца-серийник. На счету двенадцать женщин. Мотив убийств – обида за измену бывшей жены. Она стала его первой жертвой.
– Отвечая на твой вопрос – нет, мы не можем ждать. Сегодня вечером Мерлин принесет в жертву шестьдесят четыре человека. Он почти вышел на
