Это был Эндрю Стоун, один из аспирантов Виргинского университета. Он выглядел сонным. Вероятно, он пришел, чтобы получить доступ к оборудованию, которое нельзя использовать днем.
Питер поприветствовал его, Эндрю ответил тем же.
Уго не было на работе уже неделю (со дня похорон Изабеллы), но всякий раз, когда дверь открывалась, днем или ночью, Питер испытывал приступ ужаса. Так или иначе, Уго придется вернуться. Однажды дверь откроется и он ворвется в лабораторию.
– Неужели мы это сделаем?
Он не заметил стоящего в дверях Гарри.
Поставив бутылку энергетика на стол, Питер отошел от мониторов.
– Почему нет? Как часто тебе удается увидеть, как действует объективная реальность, когда ты кладешь под нее обычную подушку для сидения?
– Я до последнего не понимал, что мы делаем.
Они не говорили о ней, но тело двойника Изабеллы словно висело в воздухе между ними. Питер чувствовал это, когда они находились рядом, и был уверен, что Гарри чувствует то же самое. Но Гарри был слишком хорошим другом, чтобы заводить об этом речь, а самому Питеру было невероятно стыдно. Да и что тут сказать?
В лаборатории не было никого, кроме них и Эндрю. Они направились к диафрагме. Гарри держал клетку с подопытной анестезированной мышью.
Когда Уго ушел, реализация программы репликации органов застопорилась. Питеру оставалось заниматься только фундаментальными исследованиями, но до тех пор, пока команда трансплантологов не усовершенствовала программу. Большинство экспериментов, которые они проводили, были направлены на то, чтобы понять, почему умерла Изабелла, хотя только он и Гарри действительно понимали, чем они занимаются. Теперь они узнали один важный факт: ни один сложный организм не может выжить в этой процедуре, если при попадании в дубликатор пребывает в сознании. Питер хотел узнать больше. Он хотел понять дубликатор как изнутри, так и снаружи. И прямо сейчас Питер хотел проверить очередную свою гипотезу. Это был дикий эксперимент, который лучше всего проводить посреди ночи.
– Итак, что ты думаешь? – спросил Питер у Гарри.
– Черт, я понятия не имею. Я могу только предположить, что мышь останется живой, как будто бы и не проходила через диафрагму.
Питер усмехнулся:
– Логично.
Питер сгорал от желания узнать, что произойдет. Это походило больше на откровенный разговор об устройстве мироздания. Полчински – первый ученый, который придумал гипотезу. Объект проходит через кротовую нору, затем возвращается на миллисекунду раньше и отправляется обратно через дубликатор на миллисекунду позже. Так объект блокирует себя и не может пройти первым. Все это создает парадокс. В доказательство своей гипотезы Полчински использовал бильярдные шары, но парадокс не исчезал даже тогда, когда объектами выступали спящие мыши. Для создания эффекта они смоделировали дополнительный подводящий канал, который напрямую подается обратно в диафрагму.
Питер подошел к подводящему каналу слева, откуда должна выйти настоящая мышь, если она вообще вернется.
– Скажи, когда будешь готов, – сказал он Гарри. – Очень волнительный момент.
– Понеслась, – отозвался Гарри.
Из канала появилась тень.
Питер отступил назад, Гарри закричал от удивления. Эту тень отбрасывал не их объект. Явно не тень мыши. Это было темное пятно размером с шину, которое расплывалось по серой плитке пола. Темнота была настолько глубокой, что создавалась иллюзия дыры.
От вида тени Питера охватил суеверный страх, как будто в его лаборатории материализовался демон или бог.
– Выведи отсюда Эндрю, – быстро сказал он Гарри.
Питер понятия не имел, что это было за пятно и опасно ли оно. Оно только что появилось из кротовины, а этого абсолютно не должно было быть, потому оно несло в себе опасность. Он обернулся и обнаружил застывшего Гарри, который пораженно смотрел на происходящее.
–
Когда Гарри убежал, Питер обошел вокруг объекта.
Из дубликатора не должно выходить ничего, кроме объектов, которые они помещают. В происходящем не было никакого смысла.
Дверь лаборатории открылась и закрылась. Питер услышал щелчок замка. Гарри вернулся через пять секунд.
– Что это за чертовщина?
– Я не уверен.
– Что, если прямо сейчас оно излучает радиацию? – Гарри стоял метра на три дальше, чем Питер, но если эта тень вредна, то даже это расстояние не помогло бы ему.
– Если так, то, наверное, слишком поздно.
Пятно оказалось трехмерным. Когда он смотрел на него, было сложно что-нибудь разглядеть, как будто его зрение сопротивлялось, пытаясь закрыть
