жизни, быть их адвокатом и делиться с ними своим оптимизмом и надеждой на будущее.
Увы, чем дольше я занималась юридической практикой, тем реже вспоминала о своих благих намерениях. Каждый день я окуналась в конфликты и горечь, а после того, что произошло со мной в Лос-Анджелесе, я внезапно поняла, что в грязный, склочный развод может влипнуть кто угодно, даже я сама. Мои родители жили душа в душу всю свою жизнь, но это не избавит меня от разочарований или даже катастрофы. Все может развалиться, неожиданно и в любое время.
Тем не менее, после того как я оставила свою высокооплачиваемую работу в Лос-Анджелесе и вернулась на восточное побережье, я искренне старалась не зацикливаться на безобразных событиях из моего недавнего прошлого.
Не то чтобы я не страдала, не ныла и не сетовала на судьбу, когда прилетела сюда, в Бар-Харбор. О, в первые недели этого было предостаточно. Я, словно в норе, спряталась в доме, где прошли мои детские годы. Он принадлежал моим родителям, которые по большей части жили в Вашингтоне. Я ничего не делала, только ходила на занятия йогой, ела мороженое и слонялась по дому в тренировочных штанах и майке. Но однажды утром проснулась, поглядела на свое жалкое отражение в зеркале и сказала себе: «Дайана, возьми себя в руки».
Через несколько дней я написала своей подруге по колледжу, которая недавно открыла в Бостоне собственную юридическую практику, и она пригласила меня стать ее компаньоном, пока я не определюсь, чем буду заниматься дальше. Вот я и перебралась в Бикон-Хилл. Там я арендовала таунхаус из красного кирпича, это был уцелевший красавец в колониальном стиле. Наняла опытную помощницу, чтобы она помогала мне вести практику. Это была милая, отзывчивая женщина по имени Марион, сорок лет прожившая в счастливом браке.
Марион зашла ко мне в офис и положила на стол папку.
– Тебе нужно что-нибудь еще? – спросила она. – А то я ухожу.
– Уже пять часов? – удивилась я, взглянув на часы.
– Конечно, – ответила она. – За любимым делом и время летит незаметно.
Я улыбнулась.
– До завтра, Марион.
Вскоре я услышала, как закрылась входная дверь, и в офисе стало тихо. Сбросив под стол туфли, я повернулась в своем большом кожаном кресле и посмотрела в окно на суда, швартовавшиеся в Бостонском порту.
– Ни о чем я не жалею, – сказала я себе, довольная, что вернулась домой.
Тут завибрировал мой мобильный, лежавший на столе, и я снова крутнулась и взяла его.
Глава 47
– Привет, Бекки, – поздоровалась я. – Что-то случилось?
Бекки часто звонила мне, просто так, поболтать, даже когда я сидела на работе, но на этот раз я расслышала в ее голосе странную нерешительность и заподозрила неладное.
– Адам звонил тебе? – спросила она.
У меня все похолодело внутри.
– Нет, а что? У него все нормально?
– У него-то нормально, – ответила Бекки. Последовала долгая пауза.
– Что такое? Скажи! – не выдержала я.
Она тяжело вздохнула.
– Мы сомневались, говорить ли тебе это, но в конце концов решили, что лучше, чтобы ты узнала.
– Узнала? Что? – К этому моменту мое сердце уже колотилось не хуже барабана.
– Надия беременна.
Из моих легких разом вышел весь воздух, и я обмякла.
– Господи. От Рика?
– Да.
Вокруг меня закружились стены.
– Как вы узнали?
Сестра прокашлялась, и я поняла, что ей было нелегко сообщить мне это известие. Тем не менее она продолжала:
– Веришь или нет, но мы с Надией по-прежнему дружим в Фейсбуке, – объяснила Бекки. – Она ничего мне не постит, и я тоже ничего ей не шлю, но я догадываюсь, что она заглядывает ко мне, да и я к ней тоже. Время от времени я смотрю, что с ней и как.
– Я даже не подозревала, что они живут вместе, – сказала я, все еще не оправившись от шока. – В последний раз, когда я зашла на страничку к Рику – примерно через месяц после Вегаса, – он встречался с кучей разных женщин. Тогда мне показалось, что он наслаждался холостяцкой жизнью.
– Не сомневаюсь, – ответила Бекки, – но, вероятно, они с Надией снова сошлись прошлой весной.