— И что вы встали? Разнимайте, — лениво протянул сухопарый экзаменатор, чья кожа вызывала у меня стойкую ассоциацию с ветхим пергаментом. — Можете использовать магию и подручные средства. Ваша задача — чтобы они друг другу не навредили. В идеале — и вам тоже.
Чуть было не ляпнула: «Вот прям сейчас же, только разбег возьму», — но вовремя прикусила язык. Зато злость помогла мне отмереть, и я уже по- другому глянула на «вытянутый билетик». Прикинула, что лезть в драку, где клыки клацают не хуже капканов, — да проще сразу мозги в криокамере оставить. Оттого поступила в лучших еврейских традициях: бери, что с краю и не сильно лягает, и тяни к себе. Ближе всего был хвост. Матерый хвост волкодава. В него-то недолго думая я и вцепилась одной рукой. А второй — в ляжку ошалевшего от моей наглости пса.
Зверюга, потерявшая равновесие, перестала сучить лапами, но челюсти так и не разомкнула. Даже когда я начала тягать ее на себя на манер репки. Вторая участница драки тоже решила, что нельзя вот так просто уволочь ее законно покусанного противника, и уперлась лапами, мешая моему тянутельному процессу.
И тут на помощь пришла крыса. Проскакав по моей руке, Энжи прошмыгнула по пушистому хвосту волкодава, натянутому, как тетива, и, цепляясь за шерсть, устремилась вниз. Доля секунды — и волкодав, тоненько взвизгнув, разжал челюсти. Я дернула посильнее и в победном рывке умудрилась не только оттащить, но и повалить здоровенную тварюгу.
Вторая собака, видя такой произвол, отчего-то начала пятиться, а потом и вовсе сочла за лучшее забиться в дальний угол.
Профессора застыли, с недоверием глядя на картину: я и поскуливающий волкодав. Лишь крысявку ничего не смущало. Она с независимым видом проскакала по шкуре поверженного противника и, цепляясь коготками за ткань платья, вновь взгромоздилась мне на плечо. Правда, там начала фыркать, отплевываться и чесать нос.
— Я что-то не так держала? — задала я вопрос чуть охрипшим голосом.
Сказанное возымело эффект антидота к заклинанию стазиса: все трое экзаменаторов отмерли и начали активно переглядываться, а потом, не преуспев в пострелушках глазами, и вовсе склонились друг к другу и зашептались не хуже заправских двоечников. Наконец, когда волкодав перестал себя жалеть и оживился, пытаясь поймать на зуб дотошную блоху, что решила разбить ранчо в его шерсти, мантийные огласили свой вердикт:
— Вы прошли экзамен. Хоть и не без помощи вашего питомца, но все же. Разнять двух молодых оборотней…
При этих ее словах волкодав начал изменяться. Зрелище оказалось то еще. Картинки в учебниках для патологоанатомов, я думаю, по сравнению с увиденным — что вегетарианский салатик супротив мяса. Мяса на обеденном столе каннибала. Меня не вырвало лишь по одной простой причине: нечем было.
Но вот смотреть, как шерсть выворачивается наизнанку, как ломаются кости и трещат суставы, лопаются жилы, а потом все это обрастает кожей… Даже вид молодого мужского тела, поджарого, загорелого и, что неудивительно, абсолютно нагого, как-то не вдохновил. Перед глазами все еще стояло кровавое месиво из мышц, сосудов, хрящей. Живое, шевелящееся.
Зато парень ничуть не смущался своего костюма Адама.
— Спасибо, адепт Кайрин, вы свободны, — сухо произнес магистр, своим обликом напоминавший мне жителей Поднебесной. А потом, зыркнув в угол, где сидел другой драчун, добавил: — И вы, адепт Стонгр, тоже.
Второй волкодав, не пожелавший расхаживать голышом, печально опустив морду, потрусил ко второму выходу. Обойдя меня по широкой дуге и отчего-то опасливо покосившись на крысявку. Бочком протиснулся в дверь. Кайрин тоже не горел желанием приближаться ко мне и почти в точности повторил маневр своего лохматого собрата.
На меня же уставились три пары глаз. Пристально так, въедливо. Первой начала магесса:
— Назовитесь.
— Рейнара Эрлис, — постаралась ответить как можно тверже, вопреки тому что имя было мне до жути непривычным.
Дамочка скривилась и продолжила, отринув родовое имя:
— Рейнара, скажите, у вас ведь есть магия?
— Да, — ответила я, уже чуя, к чему клонит эта гюрза.
— Тогда почему вы не воспользовались ею? Представьте, что вам пришлось бы разнимать двух сцепившихся малышей-перевертышей? Неужели вы вот так же, бесцеремонно, руками…
— Боюсь, что реши я применить свой дар, то малыши бы оказались не просто успокоены, но и упокоены. — Я развела руками. Дескать, вы же не указали в объявлении, какой именно дар вам нужен.
— Некромантия? — дотошно решил уточнить старик.
Я лишь кивнула, а он заинтересованно спросил:
— И какой силы дар? Сколько лет назад проявился и как?
И тут я поняла, что говорить про попытки самоубийства не стоит… Все же вроде как в перспективе маячит работа с детьми. А вдруг у них тут дискриминация для кандидаток в нянечки по суицидальному признаку? Оттого решила рассказать правду, но не всю.
— Я умерла. Нечаянно. После этого дар и открылся. Правда, пока проявился лишь в том, что я умудрилась договориться со Смертью.
