– Фу… Как некрасиво, когда такие слова срываются с настолько красивых, полных, идеальных в своей несимметричности, зовущих и манящих своим блеском губ… – не обращая внимания на ругань, Костыль оперся о спинку дивана пайлотов, замолчавших и изумленно пялившихся на него.
Сивый нахал повел хищным носом, вдыхая что-то, явно отсутствующее в воздухе клуба. Азамату сейчас ощутимо воняло в ноздри подгоревшим салом, табаком с коноплей, разлитой сивухой, приторной сладостью из бокала Пустельги и еще более приторной – из расстегнутой куртки и немалого выреза на груди. А вот Костылю…
Не иначе как ему чудились запахи свежескошенного луга, детства и яблок, если судить по довольно блестящим глазам, блаженной улыбке и взгляду, мягко ласкавшему высокую и злющую красотку.
– Ии-и-щ-щ-о раз пвввтри! – решительно потребовала пайлот. – Э? Чо ты там про мой эбблет скза-а-ал, а?
Как сивый оказался рядом, как приобнял, пощекотав щетиной, лебединую ее шею? Азамат даже не понял. Но сообразил другое.
Костыль, наглая и хитрая скотина, одним выстрелом своего трепачевика сделал дуплет. Укокошил зараз двух вполне себе упитанных зайцев. Отвлек злющую, пьяную Пустельгу от Азамата и подарил тому возможность без помех поговорить с Хомяком.
Прям бинго. И ведь зауважаешь его после такой жертвы… Хотя… Азамат посмотрел на Пустельгу, внимающую шепоту Костыля. Пайлот именно внимала, с совершенно странным для нее видом. Замерев, не хлопая чудеснейшими густыми ресницами, остекленело смотря куда-то в пустоту и не прекращая облизывать губы. Вот так вот… Прям чудо какое-то.
Стоило воспользоваться, что Пуля и сделал, разом пройдя оставшиеся метры.
Сел, откинувшись и дав отдых спине. Пару минут молчал, надеясь перестать слышать мерный храп и уже увидеть мятую небритую морду. Не вышло…
Пришлось применять неспортивный прием. Поднять со стола и шлепнуть под ухом мирно спящего Хомяка его же собственную планшетку. Результат вышел очень и очень… Годным.
Хомяк отлепился от столешницы мгновенно, потянув за собой тоненькую ниточку слюны и щелкнув предохранителем.
– Эй, друг, тихо… – Азамат усмехнулся. – И часто ты так в людей стволом тычешь?
– А?! – ошалелые глаза уставились на него. – Пуля, твою-то…
– Точно, я. Здравствуй, Хомяк.
Пайлот убрал ствол, выдохнул. Нашарил где-то в кармане куртки бумагу, кисет, начал сворачивать самокрутку. Глядя на трясущиеся пальцы, пришлось забрать и помочь. Прикурил Хомяк сам, от свечки, чуть не подпалив отросшие усы.
– Ты как тут?
Азамат пожал плечами.
– Мимоходом. Помощь нужна.
– Не-е-е… я завтра на маршрут, сегод…
– Хомяк!
– Чего?
– Поешь. В себя быстрее придешь. А я пока все расскажу.
Разносчица, вся такая милая, в мехах, прикрывающих ее от груди и до… до начала бедер, довольно улыбаясь Азамату, грохнула подносом.
– Ух, ты ж, ё… – Хомяк подскочил. – Дура!
Девица огорчилась и намылилась уходить. Пайлот поймал ее за цепку, идущую по спине от ошейника.
– Сюда иди… Как зовут? Леночка? Ты, Леночка, будешь извиняться передо мной за это, ясно?! И…
– Хомяк! – Азамат начал злиться. Время убегало.
– Что?! – пьяный пайлот начал наливаться злобой. – Что не так, дружище?!
– Поешь, – Азамат подвинул тарелку с густой похлебкой, пахнущей самым настоящим мясом. Девчушка, может быть, и ела подобное… со дна котла, что собакам не дают. А этот нос воротит, забавляется с беднягой. – Поешь, надо поговорить.
Хомяк уставился на него. Смотрел долго, не отпуская девчушку. Та потихоньку начинала багроветь. Пайлот дернул щекой, все еще злясь. Азамат наклонился вперед, вспомнил про…
Могло ли прошлое отражаться в глазах? Хомяку явно лучше знать. Разносчица убежала, на ходу растирая шею и размазывая сопли напополам со
