усатый, следи. Саблезуб мяукнул и полез к Уколовой гладиться. Затарахтел движком трактора, подставил умную голову с рваными ушами. Гладь, успокаивайся и снова радуйся жизни… а я, мол, посторожу. Чуткий нос и глаз уставились на оставленный вход. Хорошо.
Азамат отпихнул в сторону ноги дедка, сломал локоть левой руки, прячущей под грудью острый короткий нож-ухорез. Дед взвыл. Поделом, старче, ну-ка, перевернись.
Острые карие глаза встретились с такими же, только моложе. Ишь, как смотрит, нагнись – зубами горло порвет. А зубы-то целые, не подпиленные. Шаман, пят`ак, надо ж так было помершим голову засрать…
– Куда полз, дед?
– Рожа ты нерусская…
Азамат вздохнул. Тоже мне, ариец настоящий.
– Полз, говорю, куда, дедушка? Тебе перед смертью желательно тихонько поваляться и сразу копыта откинуть, или желательно, чтоб с болью и страхом? Я могу. Я ж нерусь, чего мне…
Дед оскалился, блеснул ровными острыми зубами.
– Ну да? Уж верю. Ну, ниче, сволочь, недолго тебе тут радоваться. Да и баба твоя… сама пожалеет, что свободна.
– Полежи пока… – Азамат пнул дедка в пах. Убивать рано, пусть покорчится. Подхватил ближайший факел, густо чадящий шнурами, пропитанными жиром. И пошел вперед.
Можно ли превратить бункер в пещеру? За двадцать лет, даже если тот был заброшен еще полвека? Можно, прям как здесь и сейчас. Краска на стенах не проглядывалась, они сплошь заросли темными корнями от верха до низа. Потолок густо покрыт мхом, светящимся и еле слышно шуршащим. Люди строили, люди и убили.
Провалы-проходы Азамат пропускал. Кислый запах жилых нор, все, чем веяло в сухом воздухе умершего бункера. Пуля шел по едва заметным следам одного-единственного человека, много лет подряд ходившего куда-то вглубь холма. До стальной, большой и запертой двери. Вот так, значит.
Что здесь? Замочная скважина… никаких простейших замков с набором цифрового кода. Хорошо, хоть так.
Азамат замер. Его нюх не шел ни в какое сравнение с носом Саблезуба, утробно урчавшего позади. Кот боялся. А такое случалось редко. И, да, обоняние человека не сравнится со звериным. Но даже Пуля ощутил странную нотку, вплетшуюся в густой подземный букет.
По спине пробежали холодные иголки странного предчувствия.
– Нашел, ублюдок? – задыхаясь, едва слышно поинтересовался дед. – Да и хрен с тобой. Бык здесь. Пришел за своим, слышь, тварь смуглая?
Азамат побежал назад, побежал как можно быстрее. Старлей должна почувствовать и ощутить надвигающуюся беду. Иди-ка сюда, старый ты пердун!
Церемониться Пуля не стал. Свернул дедку шею, та треснула, худющая и жилистая, как у куренка. И тут же нащупал ключ. Саблезуб, вздыбив шерсть, задом-задом отступал на прямых палках лап. Уколова, подхватив видавший виды СКС в углу, прижалась к Азамату.
– Назад, в коридор! На ключ!
Взревело сиреной тревоги. Воющий рык вбил людишек в пол, заставил вцепиться в корни на стенах. Вибрирующие раскаты плыли тяжелыми волнами, зубы во рту мерзко ныли и стучали друг о друга. Топот они не услышали, оглушенные чуть ли не до кровавых слез из едва выдержавших глаз.
Азамат перехватил СКС, снял с предохранителя. Умница Уколова, ухватив совершенно не сопротивлявшегося кота за шкирку, тащила того в темноту. Быстрее, быстрее, старлей!
Шкуры разлетелись, запуская внутрь черно-рыжее чудовище. Приземистое, широкое, с мохнатой шкурой, блестящее кончиками рогов. Чудовище взревело, тряхнув бородой, убегающей вверх и превращающейся в гриву. Топчась на месте, шумно выдохнуло, выпустив пар. Втянуло воздух, громко и отчетливо хрустнув ногой по голове ближайшего трупа. Ножищей, обутой в лохматые унты. Пусть и большой, но самой обычной ступней. Вот так…
Оно заворчало, оглядываясь.
Девка, та самая, еще живая, не удирала. Булькая и шипя плохо проходящим воздухом, так и тянулась к нему. Смотрела прямо с мольбой во взгляде.
Каркнув, внутрь нырнула огромная черная странная птица. Ворон, черных и огромных, Азамат видел вдосталь. Только вот ни одна не обладала второй головой. Эта же так и зыркала по сторонам двумя парами темных бусинок.
– Где девчонка?! – рыкнуло чудовище.
Девчонка?!
– Буль-буль-буль…
Да, милая, нормально ты теперь точно не поговоришь. Еще где-то час. Пока совсем не сдохнешь, захлебнувшись собственной кровищей.
– Где?!
– Бульбуль угрнигглхельвеггррр… – или что-то типа того.
Чудовище фыркнуло. Сквозь свою искусную мохнатую маску из головы быка. Но человеком Азамат его не считал. Люди не ревут так громко. И с ними
