«Суд вправе пресекать подобные действия. Если патентообладатель отказывается уступить (продать) патент или выдать разрешение (лицензию) на использование его изобретения, имеющего особо важное значение для государства, то по решению Совета министров СССР патент может быть принудительно выкуплен государством либо соответствующей организации может быть дано разрешение на использование изобретения с установлением вознаграждения патентообладателю».
Ну так я и не держусь за своё изобретение, которое на самом деле и не моё вовсе. Просто приятно сознавать, что Советский Союз получит от продажи лицензии или просто реализации игрушки по всему миру миллионы валютных рублей. Для родины, как бы это ни высокопарно звучало, моя помощь окажется весьма существенным подспорьем.
Авторское свидетельство, правда, мне сразу не выдали, сказали, придётся какое-то время потерпеть, нужно проверить кубик на новизну, а то вдруг у кого-то уже есть что-то подобное. Попросили оставить опытный экземпляр и чертежи им, естественно, под расписку.
– Я уверен, что никто в мире ничего подобного не делал, – доверительно сказал мне тот же старик, – так что, молодой человек, готовьтесь месяца через три получить авторское свидетельство. У вас он в единственном экземпляре?
– Пока да, – ответил я, думая о столяре, который при желании мог наклепать этих кубиков сколько угодно. Хотя если нужна твёрдая порода дерева, да ещё просушенная…
– Больше пока не делайте, а то… мало ли.
Мне выдали расписку, в которой моя игрушка была названа просто «Кубик-головоломка».
Я не гордый, у Рубика, кажется, официально он тоже назывался по-другому, что-то вроде «магический куб», но в народе всё равно получил известность как кубик Рубика. Так что и этот после всех проверок, думаю, будет называться кубик Мальцева.
А позже, сидя на лавочке в скверике – одном из зелёных островков в центре Москвы, – я думал, куда пристроить головоломку после того, как получу авторское свидетельство. В то, что государственная машина раскачается сама собой и начнёт штамповать увлекательную игрушку для детей и взрослых, я сильно сомневался. Без толчка тут не обойтись. Тем более на массовый поток можно поставить модель исключительно из пластика. Вот только к кому потом сунуться со своим рацпредложением?
Глава 7
– Ну что ты видел? Дом – работа, работа – дом… А жизнь мимо проходит!
– Ну не скажи. Вот ты хоть и писатель, а многого не понимаешь.
Мы с Ленкой сидели в ресторане Центрального дома литераторов, куда не без труда выбрались для культурного отдыха; всё же забронировать здесь столик по силам не каждому смертному. Но я это сделал! И теперь мы пили белое вино, закусывая местными деликатесами, вели неторопливую беседу и вслушивались в разговоры за соседними столиками. Громче всех общались двое подвыпивших мужчин примерно одного возраста – лет им было по сорок пять—пятьдесят. Один из них, похоже, был писателем, а второй, как мы поняли из их громкого диалога, – инженером, у которого, по словам первого, вся жизнь «дом – работа, работа – дом».
Н-да, тут я с работником литературного фронта, пожалуй, соглашусь. В прежней реальности я был музыкантом, а в этой ещё вдобавок и футболистом. И я не мог даже представить себя утром выходящим из дому на работу, а вечером в одно и то же время возвращающимся домой. Боже, как же это скучно! Но у инженера имелись твёрдые, по его мнению, аргументы, что и в таком укладе есть свои несомненные преимущества.
– Вот смотри, Алексей, в половине восьмого утра я выхожу из дому, сажусь на трамвай и ровно в девять переступаю порог учреждения. Встаю за кульман и черчу, придумывая новые архитектурные решения.
Ага, так он ещё и архитектор в придачу.
– Ты не представляешь, как это интересно – творить, зная, что по твоим проектам и чертежам будут возводиться жилые дома, стадионы, Дворцы культуры!
– Уж мне-то не рассказывай, как интересно творить, – усмехнулся писатель и резко погрустнел. – Хотя, Серёжа, скажу честно, я тебе в чём-то завидую. Я ведь как уеду в Переделкино, запрусь там на месяц, а то и больше, и сижу до упора, пока книгу не напишу. Ты-то хоть что-то видишь, а я… И ладно бы всегда писал то, что хотел, а то ведь к очередному съезду партии так прозрачно намекнут, что не мешало бы роман о подвиге того или иного коммуниста в Гражданскую или Отечественную написать. А куда денешься? Жить-то хорошо хочется, жена-дети тоже привыкли хлеб с маслом есть, вот и сидишь строчишь… Эх, давай выпьем, что ли.
Звякнули рюмки, и мы с Лисёнком чокнулись бокалами, на этот раз без тоста, потому что выпили уже и за малого, и за наших предков, и за здоровье каждого из нас. Бутылка уже подходила к концу, оставалось её просто допить и отправиться домой, где мама и мой сводный братишка нянчились с Лёшкой. А завтра обещала нагрянуть тёща, так что за малышом всегда было кому присмотреть, и Ленусик отнюдь не чувствовала себя погрязшей в быту. Тем более
