и объявил, что это совсем свежая вещь Володи, которую он спел мне чуть ли не первому.
– Вещь! – прокомментировал Эдик Стрельцов, когда смолк последний аккорд.
Я-то прекрасно помнил, что стихотворение «Я не люблю», которое было положено на музыку, родится у Высоцкого в 1969-м. То-то для Семёныча будет удивлением, когда ему предъявят ещё не написанную им песню. Тем более что слушателей заметно прибавилось: на звуки гитары и моего скромного вокала подтянулись и футболисты, и тренеры с администраторами, а также тот самый советник министра спорта СССР по фамилии Киселёв, выглядевший довольно грозно. Вон уже слова и аккорды просят переписать, теперь точно в Союзе зазвучит на три года раньше своего настоящего появления на свет.
Утром, как и было обещано, после пробежки и завтрака состоялось командное собрание. И тут-то меня ждал неприятный сюрприз. За столом сидели хмурые Морозов и Киселёв, а перед ними лежал свежий номер The Guardian, на который я поначалу не обратил внимания. Всё прояснилось с началом собрания, когда Морозов предоставил слово Киселёву.
– Товарищи, мне неприятно об этом говорить, но один из наших футболистов повёл себя так, как не должен себя вести человек, представляющий за границей, тем более в капиталистической стране, советский спорт. Мальцев, встаньте, пожалуйста.
Я с непонимающим видом и под такими же недоумевающими взглядами ребят поднялся, лихорадочно соображая, в чём меня собираются обвинить.
– Вот, пожалуйста, свежий номер английской газеты, полюбуйтесь на нашего героя. – С этими словами Киселёв открыл разворот, и я увидел себя, жадно высасывающего прямо из бутылки Classic English Pale Al. Грёбаные папарацци! – Что, Мальцев, не терпелось? Тут ещё ваши похождения в каком-то пабе описываются, в результате чего, как пишет автор, появилось похмелье и желание выпить прямо на людях. И после этого, вы думаете, мы спустим всё на тормозах? Да вас… да вас в прежние годы к стенке поставили бы!
– Свободу Анджеле Дэвис! – вырвалось у меня против моей воли.
– Чего?
– Я говорю, больше такого не повторится.
– Ах, не повторится… Здесь, Мальцев, не детский сад, чтобы верить на слово. И то, поздно уже, опорочил звание советского футболиста. Вы коммунист? Ещё комсомолец? Кто у нас комсорг команды? Попрошу рассмотреть поведение футболиста Мальцева и решить вопрос с его пребыванием в рядах Ленинского комсомола. А Николай Петрович, я уверен, ещё подумает, нужен ли нашей сборной такой, с позволения сказать, футболист. Я закончил, продолжайте, товарищ Морозов.
Глава 14
В общем, всё собрание я просидел с пылающими ушами, желая только одного – быстрее бы всё это закончилось. Как назло, Петрович, обычно не располагающий к долгим выступлениям и накачкам, не иначе опасаясь «смотрящего» из Минспорта, минут тридцать парил нам мозги, как важно не уронить честь советского футбола, что мы лучшие футболисты страны, какая ответственность возложена на нас…
Хоть бы пару фраз о тактических схемах сказал. Зато в финале своего выступления уже порядком осипшим голосом добавил:
– Что касается Мальцева… Мы перед собранием посоветовались, – быстрый взгляд на Киселёва, – и решили, что отчислять нарушителя режима нецелесообразно, замену ему мы уже всё равно не найдём, окончательная заявка команды подана в оргкомитет чемпионата мира. Пока Мальцев побудет в числе запасных и, вполне может быть, вообще не появится на поле. Приоритет мы отдаём игрокам, которые режим не нарушают.
Тут я вспомнил вычитанные в газетах и Интернете истории, как «не нарушали» режим эти самые игроки. Как они вчёрную упились в гостиничном баре после проигранного матча за третье место португальцам, да и между играми успевали пропустить по стаканчику-другому крепкого напитка. Я уж не говорю о курильщиках, самым злостным из которых был многоуважаемый мной Лев Иваныч – он вообще дымил в открытую и плевать хотел на всех и вся. Но видно, перед куратором пришлось устроить показушную «порку» молодому футболисту, и я Петровича не осуждал, на его месте так поступил бы каждый тренер.
– И я попрошу, – добавил с места Киселёв, – провести комсомольское собрание, на котором нужно поставить вопрос об отчислении Мальцева из рядов ВЛКСМ.
Вот сука, он что, не в курсе, что я как бы внебрачный сын Шелепина?! Или эта фишка уже не прокатывает? Жалко, а то я уже и сам начал было верить в собственную неуязвимость.
– Кстати, отныне и до окончания нашего выступления на чемпионате мира – никакого общения с западной прессой, – заключил Киселёв. – Английские газетчики уже проявили себя во всей красе, и мы сделали соответствующие выводы…
– Егор, ты в голову особо не бери, – принялся утешать меня Яшин, когда мы выходили из зала, где проходило собрание. – Может, ещё и не отчислят
