тоже библиотекарем, где проработала ровно 17 лет. Лишена была свободного времени, но зато взамен получила встречи с очень интересными людьми, с богатым жизненным опытом. Вторая работа дала зеленую улицу моему сыну, помогла встать ему на ноги, получить высшее образование, найти профессию, по которой работает и сейчас.
И еще. В 90-х начались наши ежегодные поездки по городам России, знакомство с их историей и культурой. Руководство Ленинского района, в то время мы относились к нему, и все наши 32 библиотеки ЦБС Видное к Общероссийскому дню библиотек получили такой подарок. Сначала без денежной доплаты с нашей стороны, потом с доплатой на поездку. Мы побывали в городах: Углич, Муром, Мышкин, Владимир, Великий Новгород, Нижний Новгород, Ярославль, Кострома, Орел, Псков, Ленинград, Казань, и конечно, Карелия. Это Петрозаводск, Онежское озеро, Кижи и водопад Кивач. Очень понравился и зарядил на целое десятилетие воздух Карелии, где звенел от чистоты твой голос. Нам попалась удивительный экскурсовод, забылось и имя, и фамилия. Это был человек, влюбленный в свой край, и эту любовь передала нам, случайным знакомым. Очень удивили местные жители, они очень суровы и необщительны. Может, это и свойственно северным жителям, но нам от этого было не очень уютно. Поездки эти сближали нас, поднимали настроение. Из поездок возвращались уставшими, но удовлетворенными.
Дмитрий Чарков
До 90-х — студент, сын партработника; в 90-е — менеджер, наблюдатель; после 90-х — профессиональный менеджер, MBA.
И был у него свой колодец…
Разговаривая как-то с одним из моих старых добрых приятелей за столиком в уютной московской кафешке, услышал от него такую историю:
— Вот послушай: Семен в прошлом — философ, скажем так. Не великий, нет. Проще говоря, из бомжей — сословие такое. В бочке не сидел, но в лихие девяностые попал под общую раздачу ваучеров с легкой руки Чубайса, как и все в то время, и обзавелся собственным канализационным люком. Вместо проср… простите, двушки, у моря. Конечно, хотелось ему избушку лубяную, а получил ледяную. Но это другая тема. В общем, сидит однажды под Новый год на краешке своего колодца, у дороги, соображает, где каплю шампанского раздобыть, чтобы хотя бы для приличия сопричастность с остальным российским народом почувствовать, и тут вдруг «мерин» с разворота его окатывает снежно-соляной жижей — припорошил слегка и метров в десяти остановился. Выскакивают братки в малиновых костюмчиках да при бабочках — игра слов, однако! — а Семен шасть к себе вниз, от греха. Они к люку — пьяные, веселятся, кричат ему: «Вылезай, бродяга, шампуси нальем». А он сидит впотьмах, ни гугу, забился в дальний угол, крестится только. Те склонились над люком и давай ему кидать вниз чего ни попадя, прямо на матрац его холостяцкий — покуражились вдоволь, ну, и восвояси. Сеня переждал, пока затихло все наверху, зажег свечку и стал разгребать свалившееся на него сверху добро да классифицировать его в соответствии, так сказать, с полученными навыками заведующего в свою бытность советского хозяйства — «завхоз» по-старорусски, им он и был в прошлой своей жизни, как оказалось. В общем, разложил все, как по номенклатурной ведомости, примерно в таком порядке:
«— бутыль спирта питьевого «Рояль» початый;
— кепка норковая иноземная слегка помятая;
— стаканы пластиковые разноцветные, пользованные;
— бутерброды разрозненные — где сыр, где ветчина с зеленью, навалом;
— цепь золотая, с мизинец другана-дворника Вольдемара, длиннющая;
— салфетки одноразовые пользованные, слава богу, не в туалете;
— колечко маленькое золотое, вроде женское;
— часы с браслетом с надписью Rolex, похожи на золотые;
— удостоверение водительское нового образца на красотку Машу Попову, жгучую брюнетку с голубыми глазами — ну, е-о-омае;
— перчатка кожаная одна;
— пачки «зелени» тугие в банковской упаковке ненарушенной — две».
…И звездное московское небо, конечно, над головой. Семен, понятное дело, не стал в ту ночь дожидаться поздравлений от президента и мигом сменил дислокацию, от греха подальше: очевидно же было, что «бабки» и дорогие вещицы выпали из карманов золотой молодежи случайно и что те могут повторно наведаться к нему в любой момент, если вспомнят, конечно, где, что да как с ними приключилось — в те времена народ безбашенный совсем был,
