Андрей Иванов
До 90-х работал начальником рефрижераторного поезда. В 90-е — смотрителем Томской духовной семинарии и звонарем. После 90-х — строителем таежного монастыря в Сибири.
Сибирский дальнобой
Познакомился я с Игорем на заводе. Шоферили вместе. Он на «КамАЗе», я на машине помельче. Он мужик малоразговорчивый. Мало говорил не потому, что ему сказать нечего было. Сильно заикался от контузии.
В армии в горячей точке выручал свой взвод солдат из-под огня, прапорщиком служил. Там случилась у него в бою контузия с осложнением на речь. Комиссовали по профнепригодности из войск, и подался Игорь шоферить.
Однажды рассказал Игореха мне свою историю. Про горячую точку, про заикание, про мечту свою заветную — стать дальнобойщиком.
Подружились. Летом ездили на природу, на дачу Игоря недостроенную, но с крышей. На первом этаже даже пола не было. Мы на втором отдыхали. Печка там русская, три кровати, холодильник старинный «Москва», стол круглый.
Воздух сосновый, освежающий, но зимой туда не добраться. Дорога заметена снегом с самой станции электрички. А летом собирались мы там частенько, неразлучные товарищи-водилы. Хоть и банька почти развалилась, и за водой далековато на колонку топать. Это терпимо. Главное — природа, покой и тишина. Русский дачный рай.
Мечта у Игоря не прошла. Нашел коммерсанта со старой фурой, двадцатитонный «КрАЗ» с будкой. Начал ее перебирать, под себя ремонтировать. Коммерсант обещал его на дальнобой в Якутию с товаром отправлять.
Однажды звонит Игореха:
— Через неделю в Мирный (Якутия) ехать. Напарника нет. Ты как?
— Ну, как? — отвечаю. — Раз зовешь, поеду.
И мне захотелось на дальнобой, романтики шоферской, восточную Сибирь, тайгу, север посмотреть, людей новых. Не ездил я на грузовой машине так далеко. Заработок рейса Игорь пополам обещал поделить.
В то лихое время 90-х грабили нещадно местные селяне на глухих таежных дорогах груженные продуктами и вещами фуры. Представьте подъем в гору в тайге.
Машина рычит, пыжится, ползет еле-еле вверх по склону, груженная под самую крышу. Вдруг позади машины из леса выскакивают местные селяне и незаметно накидывают на двери фуры мощный трос с крючком. Другой конец троса наглухо примотан к здоровенной сосне.
Двери вырывает с «мясом», груз под уклоном сам высыпается на дорогу. Его тут же подбирают аборигены и исчезают в лесу. Водитель, конечно, чувствует толчок, но выходить опасно. И останавливаться тоже. Вдруг бандиты вооружены. Может, и не убьют, а покалечить могут. Так и грабили машины с грузом на глухих таежных дорогах. Виноватых не найти. Убытки отправитель списывал по заявлению шофера в милицию.
Мы это предусмотрели. Наварили поверх дверей будки рельсу. Никакой трос ее не вырвет.
«КрАЗ» — карьерный самосвал. Совершенно не приспособленный к дальним рейсам. К нему просто приварили рефрижераторную будку, набили продуктами под завязку. Машина мощная, но не скоростная. В кабине гул, как в тракторе. Спать негде. Игорь на сиденьях дремлет, я на полу. От шума голова не своя. И ползем с перегрузом. Доехать обязаны, раз взялись. В дождь, в грязь, по глине и песку, по щебню.
Думаю: «Когда Игорь мне даст рулить?»
Вторые сутки почти без остановок шпарим. Завариваем «Доширак», чай литрами хлюпаем, деньги экономим. Магнитофон сломался. Радио в глуши нет. Только рев мотора.
— Игорь, ты устал, давай я порулю, — предлагаю.
— Нет. Тут слишком опасно. У тебя опыта такого нет. Перегруз большой. Дороги кривые, скользкие, перевернемся легко. Обратно поедешь ты.
И правда, смотрю, на обочинах то фура вверх колесами лежит, то бортовой длинномер по грязи в откос снесло, и даже легковые разбитые то тут, то там валяются… Ладно, едем, молчу…
Добрались до парома в Усть-Куте, по реке Лене плыть суток несколько. Дождище хлещет. А в кабине хорошо, тепло и тихо. Капли по крыше тук- тук.
