– Ага, Наон решил поиздеваться, – пожаловалась я, строя скорбную рожицу. – Отработку назначил!
– Уже? – одними губами усмехнулся маг. – За что?
– За то, что вредный. Полпотока и вовсе не пришло, а как цепляться – так ко мне!
Я совершенно искренне негодовала.
Альтар тихо рассмеялся. И, словно не удержавшись, легонько коснулся моей зеленой гривы, едва приглаживая воронье гнездо. Больше всего его поведение походило на заботливого родителя, который слушает свое неразумное чадо. И пусть это было мило, мне отчего-то хотелось злиться, как будто он поступает не так, как я хочу, как ожидаю. Но чего я жду – не могла понять.
– И какую форму отработки он выбрал? – задал логичный и напрашивающийся сам собой вопрос Альтар.
Вместо того чтобы честно, не моргнув глазом, признаться, я покраснела.
– Он только время назначил, – призналась я.
В голову закралась предательская мысль: а что, если я уйду куда-нибудь? Найдет ли Наон меня? Что-то подсказывало – найдет. Вероятно, это разум проснулся, решив хоть немного поучаствовать в жизни своей иррациональной хозяйки. Всю малину обломал!
– Только время? – удивился маг. Нахмурился, словно его соображения были далеки от желаемых, и с прищуром поинтересовался: – И какое же это время?
– Завтра в семь, – с радостью сдала «любимого преподавателя» я.
Так его, демонюгу!
– Понятно, – вновь усмехнулся мужчина и… – Рекомендую согласиться.
От разочарования я едва не подавилась. Ну вот как он мог?! Я-то, дурында, решила, что рыцарь в сверкающих доспехах нарисовался, а он… Какой же он гад!
Прежде чем разум вновь вышел на арену боевых действий, я соскочила со стола и, яростно орудуя локтями без всякой на то необходимости, выбежала из аудитории. Ну зачем он так сказал! Мог бы вмешаться! И… А почему я ждала, что он вмешается? Потому что завтрак на болоте готовил? Так это его часть договора.
Не знаю, что видели случайные прохожие, но путь передо мной расчищался мгновенно. Только Грег, решивший самоубиться об кикимору, попытался заступить мне дорогу, но сглотнул и передумал. Другие даже попыток не предпринимали. А я шла и злилась. Злилась и шла. Куда шла, на что злилась – это мало занимало меня. Просто злилась. Из любви к искусству, наверное.
И дверью грохнула на все общежитие тоже из любви к искусству, не иначе. Штукатурка картинно рассыпалась в коридоре. Сила удара не оставила ей шансов.
Виты не было, а потому я могла в полной мере предаваться собственному разочарованию. С чего бы только? Впрочем, если ты уже наслаждаешься каким-то чувством, так ли важно его происхождение? А мне… Видимо, мне просто требовалось выплеснуть куда-то все накопившееся. А накопилось немало.
Всегда трудно вписываться в другую культуру. А вписаться так, чтобы никто и не понял, что ты вписываешься… Задача не для слабых. Я слабой не была, но даже для меня это оказалось непросто.
Медленно выдохнув, я справилась с собственным неадекватом и, улыбнувшись зеркалу так, чтобы оскал не казался угрожающим, вышла из родных пенат. Час был не поздний, но большинство адептов уже вернулось. Из комнат доносился смех, где-то звенели чашки, кто-то зубрил теорию, то и дело повышая голос на самых патетических местах конспекта. Да уж, никогда не думала, что найдется человек, который станет фиксировать все слово в слово, не обращая внимания, относится это к делу или нет.
– …закройте дверь… следующая фаза развития…
Повторение прервалось. Читающий заметил неточность в своем конспекте, задумался над причинами и (я затаилась, чтобы услышать исправленный вариант) выдал: – Закройте дверь – следующая фаза развития заклинания.
Я сползла по стенке. Интересно, он и на экзамене так скажет? А что ему преподаватель ответит? И покажет ли адепт свой конспект? Или, может, проконсультируется с другом и поймет, где жестоко просчитался? А если не поймет… Да уж, пара приятных минут для вредного Ганса, если, конечно, в будущем билет будет подходящий. Впрочем, смех смехом, но и мне следует поучить теорию. Помнится, Вита со товарищи предупреждала про экзамены местные, семиречинские.
Подумав и, как и всякий типичный студент, отложив на завтра, чтобы аналогичным образом поступить и спустя день, я зашагала дальше по коридору. Одна из дверей была открыта нараспашку, а изнутри доносились то ли смешки, то ли всхлипы. Рядом, у входа, стоял чемодан с отломившимся колесиком, едва-едва балансируя, чтобы не упасть.
Я не удержалась и заглянула в комнату. Увидеть там Киру я не ожидала. Еще во время игры в «Ноги» у меня сложилось впечатление, что девушка – если не оптимистка, то уж никак не депрессивный пессимист. А тут она плакала. Сидела на кровати, обнимая коленки, и плакала навзрыд. Как будто случилось непоправимое. О том, что оно могло случиться в действительности, я предпочитала не думать.
