«Богатырь», готов к отплытию?
– Готов, господин подполковник, – ответил фон Краббе. – Лишь только вы ступите на его борт, как он снимется с якоря и отправится домой.
– Вот и отлично, – сказал Щукин. – Значит, в путь, друзья мои. А вы Джейкоб, как – с нами отправитесь или нет?
– Сэр, – мистер Уайт был задумчив и хмур. – Я, конечно, был бы рад вместе поработать с такими отчаянными парнями, как вы. Но я не могу бросить княгиню, ведь я ей стольким обязан. Так что, господа, счастливого вам пути, и да хранит вас Господь…
Приняв на борт всю честную компанию, пароходо-фрегат «Богатырь» поднял якорь и взял курс на датские проливы. Мистера Уркварта закрыли в одном из трюмных помещений, где он бесновался от злости, изрыгая проклятия и богохульства. Вот он снова бушует:
– Damn you to eternity! (Будьте вы прокляты на веки вечные!)… Русские, как я вас всех ненавижу!
А чем занимался в это время Виктор Сергеев? Он был весь в заботах. В имении дел всегда выше крыше – уже прошел Петров день, и лето подходило к концу. Крестьяне старались накосить сена побольше, чтобы его хватило на всю долгую зиму.
Такой трудоголик, как он, не мог сидеть без дела, и самолично брался за косу, чтобы с утра пройтись с ней по лугу. Делал это он умело, мужики смотрели на своего барина с уважением, а соседи-помещики, уже привыкшие к его чудачествам, лишь тайком шушукались, зная, что к этому отставному майору может запросто заехать сам государь-император.
Вот и теперь на дороге, ведущей в имение Сергеева, поднялся столб пыли – видимо, кто-то опять решил нанести визит хозяину. Виктор, взглянув на запыленную карету с ливрейным лакеем, кучером на козлах и четверку лошадей, подумал, что к нему прибыл человек не из последних в петербургском высшем свете.
Экипаж подкатил к барскому дому. Лакей резво соскочил на землю, опустил ступеньку и открыл дверь кареты. Оттуда вылез улыбающийся Александр Шумилин, а вслед за ним высокий стройный генерал лет пятидесяти. У него были черные с проседью кудрявые волосы и лихо закрученные черные усы.
Лицо генерала показалось знакомо Сергееву. Когда же он увидел, что на левой руке гостя на указательном пальце отсутствует фаланга, вместо которой был золоченый наперсток, то сразу узнал человека, с которым к нему в гости приехал Шумилин. Это был внебрачный сын графа Алексея Разумовского, военный губернатор Оренбурга генерал-адъютант Перовский.
– Василий Алексеевич, – сказал Шумилин, – разрешите познакомить вас с Виктором Ивановичем Сергеевым, майором, гм… в отставке, участником войны в… гм… в Афганистане, и человеком, с которым вы можете поговорить о вещах, которые будут вам полезны. Господин Сергеев имеет большой опыт войны в Азии.
Сергеев знал, что зимой 1839 года генерал Перовский организовал поход на Хиву, который закончился неудачей. Возвратившись в Оренбург в конце весны, Василий Алексеевич выехал в Петербург, чтобы лично доложить Николаю I о своей неудачной экспедиции. Вчера вечером император пригласил к себе в Зимний дворец Шумилина. Там он и познакомил Александра с Перовским. Генерал был готов снова отправиться в новый поход на Хиву. Ради этого он даже отказался от предложенного ему портфеля министра иностранных дел. Василий Алексеевич решил в этот раз более тщательно подготовиться к долгому и трудному переходу через пустыню. Николай, вспомнив о службе Сергеева и Шумилина в Афганистане, решил познакомить Перовского со своими гостями из будущего.
…Услышав о том, что Сергеев воевал в Афганистане, Перовский удивленно поднял густые черные брови. Действительно, не считая отрядов казаков, сопровождающих редкие посольства в эту забытую Богом страну, русские войска там не появлялись.
– Виктор Иванович, – спросил Перовский, – вы, наверное, были там вместе с беднягой Виткевичем?
– Нет, Василий Алексеевич, – ответил Сергеев, – я был «за рекой», но не с Иваном Викторовичем Виткевичем. Впрочем, о печальной судьбе этого замечательного человека мне известно. Англичане не простили ему успехов на дипломатическом поприще в Кабуле и убили его руками своих наймитов в Петербурге. Он был застрелен, а все бумаги, которые он привез из Афганистана, похищены.
– Вот как, – обескураженно сказал Перовский, – а я не знал всех подробностей случившегося. Мне сообщили лишь о том, что он застрелился, якобы в припадке меланхолии. Но я не очень-то верил в это – Виткевич был человеком решительным и храбрым, и вряд ли бы пустил себе пулю в лоб.
– А вы, Виктор Иванович, – генерал вдруг подозрительно покосился на Сергеева, – откуда знаете все эти подробности? Ведь вы всего-навсего майор, и в подобные государственные секреты вряд ли можете быть посвящены?
Сергеев вопросительно посмотрел на Шумилина. Тот лишь пожал плечами и потом, немного подумав, кивнул. «Значит, император дал добро на посвящение Перовского в тайну пришельцев из будущего. Ну что ж, пусть все так оно и будет». – Виктор еще раз взглянул на Перовского, вспомнив, сколько тот сделал в реальной истории для России. Вздохнув, он сказал:
– Василий Алексеевич, я два года воевал в Афганистане в составе так называемого «ограниченного контингента». Только это было полторы сотни лет тому вперед.
Услышав слова, сказанные Сергеевым, Перовский вздрогнул и с жалостью посмотрел на Виктора. Он, по всей видимости, подумал, что у отставного майора наступило помрачение ума.
– Ваше превосходительство, – сказал Сергеев Перовскому, – я понимаю, о чем вы сейчас подумали. Признаюсь, что у вас появились сомнения в душевном здоровье моего друга. Но поверьте мне, уважаемый Виктор Иванович говорит истинную правду. Он, действительно, как и я, прибыл в этот мир из
