организованы, прошли неплохую подготовку и оружие имели чуть не поголовно, то связываться с ними особого желания не было, и основные потери понесли женщины и дети. В тех местах, где не успели развернуться отряды обороняющихся, наемный сброд с крестами на броне творил такое… В общем, сама видишь, к чему приводит умелое использование религиозных предрассудков.
– Да уж… А ты-то откуда это знаешь? – недоверчиво спросила Каталина.
– О, у нас этот конфликт изучают старательно. Там во время сражения обеими сторонами было допущено столько ошибок, что получился шикарный пример того, как нельзя воевать. Ну и предысторию конфликта в общих чертах дают, разумеется. Хотя, в свете того, что я сегодня узнал, подозреваю, что события на Аполлоне и здесь – звенья одной цепи. Просто там была, так сказать, проба пера. Неудачная. И наши святоши затаились. А сейчас попробовали снова. И, кстати, сколько раз они вообще устраивали такие провокации, стоило бы выяснить.
Каталина хотела спросить еще что-то, но в этот момент планшет, оставшийся возле дверей бункера, отвратительно мяукнул, давая понять, что работа завершена. А потом земля чуть заметно дрогнула, и ворота с тяжелым, но, как ни странно, приятным уху рокотом медленно отъехали в сторону.
Да уж, на проверку ворота и впрямь соответствовали и внешнему виду, и важности исполняемых функций. Слой брони даже не метровой, как полагал вначале Костин, а почти вдвое большей толщины – хороша калиточка! Интересно, что же за ней прячется? Каталина молчала, словно рыба об лед, и лишь загадочно улыбалась.
Внутри бункер оказался совсем не таким мрачным, серым и мокрым, как снаружи. Очевидно, строители предусматривали, в том числе, и возможность длительного размещения в нем гарнизона и постарались, чтобы у людей не развилась клаустрофобия. Ну, или еще какая-нибудь фобия. Так что коридоры были широкими, высокими и, вдобавок, выкрашенными в веселенькие цвета либо отделаны пластиковыми панелями, опять же не серыми. Краска, правда, местами облупилась, но, учитывая, сколько лет этот бункер простоял, результат можно было назвать отличным. Плюс воздух без малейшего признака затхлости – строили бункер на совесть, и вентиляция работала в нормальном режиме.
В другое время Костин с удовольствием исследовал бы здесь все, но сейчас было просто не до того. И потому он направился прямо к центру бункера, чтобы определить, наконец, о чем так красноречиво молчит спутница. Что там, ракетная батарея, что ли?
Однако реальность превзошла самые смелые его ожидания. Огромный зал в центре, под раздвижным куполом, сам по себе выглядел бы впечатляюще, но установленную в нем конструкцию вмещал едва-едва. Нагромождение металлических узлов отдаленно напоминало старинную зенитку невероятных размеров, выполненную в каком-то извращенном стиле. Во всяком случае, углов и торчащих во все стороны железяк непонятного назначения в ней было с избытком. Человек рядом с такой громадой моментально терялся. И, хотя Костин не раз и не два видел изображения таких установок, вживую смог лицезреть ее впервые. И даже идентифицировал ее лишь спустя несколько минут, когда прошел первый шок.
– Ну, как? – гордо спросила Каталина с таким видом, словно она сама была автором этого кошмара фанатов стримпанка. – Впечатляет?
– Ага…
– Знаешь, что это такое?
– Фульгуратор?[7] Настоящий? – Костин обошел вокруг громоздкой конструкции, восхищенно цокая языком. – Вот бы никогда не подумал, что доведется увидеть такой антиквариат.
Гигантская планетарная пушка, если вдуматься, и впрямь выглядела архаично. Этакий антиквариат из тех времен, когда космос бороздили звездолеты колонистов-первопроходцев, а полет, даже с использованием гиперпространственного перехода, мог тянуться годами. Тогда это было едва ли не самое мощное оружие человечества… Впрочем, оно и сейчас оставалось весьма грозным аргументом в любом споре.
Увы, развитие фульгураторов затормозилось – несмотря на все усилия инженеров, конструкцию так и не удалось сделать компактной. Даже для современной орбитальной крепости орудие со стволом длиной в сто с лишним метров и колоссальной отдачей оказалось великовато. На планетах же их эффективность снижалась – стационарная платформа чересчур ограничивала сектор обстрела. Достаточно быстро фульгураторы были вытеснены системами с лучшим соотношением эффективности к массе, и ныне их можно было встретить разве что в музеях. По слухам, кое-что сохранилось на складах длительного хранения, но Костину там бывать не приходилось. Зато, как оказалось, на таких вот отсталых планетах можно найти вполне себе действующий экземпляр, да еще и на боевом дежурстве. Или, во всяком случае, способный на это дежурство встать в разумные сроки. А ну-ка!
Следующий час пролетел, будто субсветовой корабль – так стремительно, что его никто не заметил. Получить доступ к управлению фульгуратором, уже имея в своем распоряжении компьютер бункера, оказалось просто до безобразия. Куда сложнее было заставить его работать так, как требовалось Костину. Слишком много переменных, да и договориться с оружием, не приспособленным к общению на русском языке вообще и с принятой в империи системой координат и обозначений в частности, оказалось той еще задачкой. Но солдаты империи не сдаются в любом бою, какой бы противник перед ними ни стоял. И неважно, это вооруженный до зубов человек, или старый компьютер, напрочь отказывающийся понимать человеческую речь. В общем, Костин справился, хотя, когда он вышел из бункера, и тяжелые броневые плиты ворот сомкнулись за его спиной, ощущения у лейтенанта были, словно он все это время находился в бане, причем закутанный в шубу.
До прибытия эскадры оставалось чуть более четырнадцати часов.
Борт корабля «Посейдон». Через три часа
– Не нравится мне это, – задумчиво пробормотала Каталина и, решительно взяв с тарелки очередной кусок пирога, принялась к его вдумчивому
