Дорога была невероятно красивая. Финкельштейн даже зажмурилась от счастья, хотя в голове немного шумело после поезда. Водитель довез их прямо до домика (здесь домики «коттеджного типа», как сказал Магомед, а не общий корпус, что тоже было приятно), помог выгрузить вещи, и они пошли по территории осматривать окрестности. По дороге Финкельштейн, как старшая в группе и вообще чувствуя себя ответственной, решила найти бухгалтерию (или что-то вроде этого), чтобы прояснить все же вопрос с путевками.
Но никакой бухгалтерии тут не было, и они побрели в парк.
Там они посмотрели на горную речку, на беседку с минеральной водой («Павильон № 1», как гласила надпись на табличке), на скульптуру горного козла, на огромное дерево, к которому нужно было прислоняться на счастье, по восточной традиции, и наконец, уже немного голодные, вернулись к домику, чтобы жить самостоятельно дальше и искать столовую.
Но жить самостоятельно дальше и искать столовую им не пришлось. У дверей домика коттеджного типа стояла черная «Волга» с Магомедом. Он лучезарно улыбался и курил «Кэмел».
Сначала Магомед поселил Васечку в отдельный домик как брата, потом они вместе вернулись, и Магомед предложил отужинать в хорошей компании.
– Тут сегодня один мой большой друг отмечает день рождения, – просто и человечно сказал Магомед. – Я, собственно, к нему приехал. Но он узнал про вас и очень, очень просит вас быть его гостями. Если вы не придете, он ужасно обидится. Я вас тоже очень прошу. Это очень хороший человек, правда.
Николаева нахмурилась.
– Я вообще-то не одета для такого мероприятия, – капризно сказала она. – И потом, можно мы хоть минут двадцать отдохнем?
– Конечно, конечно! – просиял Магомед. – Я за вами зайду.
Снова собрали военный совет.
– Ну а че… – Васечка расслабленно пожал плечами. – Это же Кавказ. Ничего такого не вижу. И потом, давайте хоть раз шашлыка-то поедим!
Но по дороге Люся Финкельштейн опять пристала к Магомеду как к ответственному лицу с вопросом о путевках.
Его реакция, если честно, ей совсем не понравилась.
– Люся, давайте потом, а? – резко сказал он. – Ну сейчас совсем не до этого!
Войдя в какой-то дворик рядом с каким-то домиком, они просто ахнули.
Длинный стол, стоящий в тени деревьев и покрытый белой скатертью, ломился от яств, по-другому даже и не скажешь.
Черная икра, осетры, которых, видимо, вылавливали прямо тут, в пруду, свежая зелень и роскошные помидоры горкой, балык, суджук, сациви, фрукты, лепешки, наконец сам шашлык.
Они забыли обо всем и шагнули под сень листвы.
Хозяином стола был солидный мужчина, как оказалось, директор трансформаторного завода, которому и принадлежал весь этот пансионат «Энергетик». Это был необычайно интеллигентный, вежливый человек, который сразу усадил их за стол, не навязывался с разговорами, а только угощал и наливал. Правда, Люсю Финкельштейн смутили еще две вещи (помимо отсутствующих путевок): то, что за столом, по сути дела, кроме них не было никаких гостей вообще, зато обслуживающего персонала, который возился с шашлыками, наливал напитки, уносил и приносил тарелки, было целых пять человек: две женщины и трое мужчин.
И еще ее смущало какое-то нелепое, навязчивое сходство с фильмом «Кавказская пленница», она тихо сказала об этом Николаевой, и та начала хихикать, чем вызвала острое неудовольствие Магомеда.
– Дорогой Афанасий Магомедович! – сказал он, цыкнув на подруг. – Мы очень рады оказаться сегодня, в этот знаменательный день…
Люся, выпив знаменитого дагестанского коньяка, решила не частить, все-таки напиток не простой. А вот Васечке сразу налили полный фужер, и он на жаре довольно быстро закосел, стал со всеми обниматься, а потом заснул.
Постепенно появились за столом и другие солидные мужчины, церемония шла своим чередом, но ни в Николаеву, ни в Финкельштейн больше уже ничего не влезало, Люся просто засыпала на ходу, вежливо поблагодарила хозяев и наконец встала.
– Я вас провожу! – вскинулся Магомед.
Он вежливо взял под руку Васечку, сначала отвел его в «домик для брата», а потом пошел провожать их.
Было уже довольно темно.
В темноте таинственно и скромно блестели фонари на территории пансионата. Ласково шумела горная речка. Немного подвывали какие-то дикие животные.
– Как красиво! – сказала Финкельштейн. – Магомед, скажите, а сколько все-таки это стоит?
У Магомеда заблестели глаза.
– Давайте завтра, все завтра… – сказал он.
В этот момент Николаева куда-то исчезла. Люся никак не могла взять в толк, где она, спросила об этом Магомеда, он пожал плечами, может в туалет
