Метрах в четырехстах правее входа в замок, прямо в поле, неожиданно обнаружился немецкий средний танк «Т-IV», но он стоял кормой к нам с открытыми башенными люками и выглядел безнадежно покинутым. Во всяком случае, возле него не было никого и даже попыток развернуть ствол орудия в нашу сторону не было.
Из окон продолжали стрелять торопливо и неточно, хотя с немецкой стороны в перестрелку и вступила пара пулеметов. Поднимая облака пыли, орудия обоих «Т-34» били в ответ, продолжая затыкать особо ретивых стрелков. От одного выстрела на втором этаже замка что-то загорелось.
Стрельбы из фаустпатронов не было, хотя, по идее, для них было далековато. Однако если бы у фрицев нашлись «Панцершреки» со значительно большей прицельной дальностью стрельбы, они, наверное, смогли бы и добить до «тридцатьчетверок».
Между тем цепь автоматчиков в серых шинелях и ватниках, двигаясь перебежками и стреляя на бегу, обогнала наши танки. Несколько человек сразу же метнулись в арке замковых ворот. Старлейтши Махняеевой поблизости видно не было, но и на танке Топорка она тоже отсутствовала.
– Лейтенант, – надсаживаясь, крикнул я Чемоданову, в очередной раз свесившись в люк. – Я схожу посмотрю, что там!
При этом загонявший в казенник танковой «С-53» очередной унитар, перепачканный пороховой копотью, словно трубочист, младший сержант Перегин как-то странно-сочувственно посмотрел на меня.
– А нам что делать? – спросил Чемоданов с места наводчика.
– Поддерживайте десант огнем. Но вплотную к замку не приближайтесь. Я, как буду внутри, пущу красную ракету. После того как я это сделаю, из орудий по окнам и внешним стенам больше не стреляйте!
Сказав это, я взял автомат «ППШ», в карманы кожанки – пару гранат «РГД-5» и ракетницу с пятью разноцветными ракетами. Потом передал Чемоданову бинокль (ему он мог оказаться нужнее) и выпрыгнул из люка.
Скатившись с лобовой брони и выполнив одну короткую перебежку, я оказался среди цепочки десантников, которые стреляли по окнам и входу в замок.
– Десант, вперед! – крикнул я. – Только аккуратно!
– Сами знаем, что нам делать! – услышал я откуда-то сзади глухой голос старлейтши Махняеевой. Я обернулся на звук – и почему-то не увидел ее. Похоже, в этот момент она лежала на земле. По-пластунски она передвигалась, что ли?
Ну, раз так, пусть и дальше командует.
– За мной, гвардия! – произнес я дежурную фразу из патриотических фильмов (чуть не сказал «вперед, проклятые лентяи» – выражение из советских экранизаций рыцарских романов В. Скотта) и побежал к окнам замка справа от входа. За мной ринулось четверо бойцов. Пули посвистывали вокруг, но стреляли по нам как-то негусто и особого испуга за то, что шальная пуля может прилететь мне в лоб и все может кончиться раньше, чем задание будет выполнено, у меня почему-то не было.
Как и все время до этого, немцы стреляли в основном одиночными, из винтовок.
Когда я подбежал вплотную к зданию, с первого этажа изнутри в меня пару раз пальнули наугад. Разумеется, не попали, но очень кстати выбили оконное стекло (кстати, жалюзи или решеток на окнах замка не было – упущение с их стороны). Я быстренько закинул в оконный проем «РГД», а сам пригнулся, прислонившись спиной к стене. Нервная вещь этот ближний бой, у меня вся спина и голова под танкошлемом были мокрые…
Внутри глухо бахнуло, кто-то неразборчиво заорал.
Буквально через секунду после гранатного взрыва двое наших бойцов заскочили в это окно, хрустя стоптанными кирзовыми сапогами по битому стеклу.
Я несколько неловко влез в оконный проем следом за ними. За мной в окно запрыгнули еще два автоматчика. Внутри стояла пелена цементно-меловой пыли, поднятой разрывом гранаты. Вокруг открылась обстановка типичного присутственного места – какие-то опрокинутые столы, пишущие машинки (как было принято в Германии после 1933 года зиг-руны СС на них должны были быть выполнены в виде отдельной, специальной клавиши), телефоны и унылые канцелярские шкафы с распахнутыми створками. По полу разлетелись веером папки и стопки бумажек с немецким шрифтом и имперскими орлами в заглавии.
Среди этого бумажного хаоса на полу лежал лицом вниз свежий труп немецкого солдата, осыпанный пылью до полного сходства с гипсовой парковой скульптурой.
Впереди где-то в пыли прогрохотала короткая очередь из «ППШ», потом было слышно, как что-то упало на пол с характерным глухим звуком. Еще одно тело, надо полагать.
– Брысь! – неожиданно заорали впереди.
– Что там? – спросил я, проскочив комнату и осторожно выглядывая в оконный проем.
– Да котяра прямо из-под ног метнулся, – ответил мне стоявший там низкорослый автоматчик с хитрым лицом базарного воровайки, облаченный в ватник с сильно порванным левым рукавом и низко надвинутую на глаза каску, державший свой «ППШ» на изготовку. – И так, язви тя, страшно, так еще и разная животина на психику давит!
– Серый был котяра? – уточнил я. – В полоску?
