погребали ректоров, находился единственный саркофаг.
– Здесь погребен добрый отец Филипп де Воторт.
Я обернулся. Ко мне обращался старый священник в красной рясе и белом стихаре, круглолицый, краснощекий, с толстой, словно у быка, шеей. Седые волосы его были очень коротко подстрижены, а из-за тонзуры он казался совершенно лысым. Рядом с ним стоял невысокий, толстый священник в черной рясе.
– Де Воторт пятьдесят три года служил ректором этой церкви, – сказал священник в красном. – А теперь он покоится здесь еще дольше, следя за паствой этого бедного прихода после смерти так же, как делал это при жизни. Благословен будь!
Священник умолк, пристально глядя на меня голубыми глазами. Меня поразили его манеры – вести себя так мог бы королевский судья. Священник, прищурившись, смотрел на нас с Уильямом, потом вытащил из кармана небольшую деревянную рамку со стеклышками, подобными двум круглым окошкам, и водрузил ее на свой нос. Рассмотрев нас как следует, он снял эту загадочную рамку и убрал ее.
– Назовите мне ваши имена.
– Меня зовут Жан де Рейман, – говоря с человеком столь высокого положения, я решил назваться по-французски. – А это мой брат, которого прозвали Жюльен Бер.
– У вас разные фамилии, – удивленно сказал священник в красном, – но ведь вы братья? У вас были разные отцы?
Он перевел взгляд с меня на Уильяма, словно ожидая объяснений. Но ведь было совершенно ясно, что разные фамилии не имеют ничего общего с нашим отцом, и все дело в Уильямовой бороде! Тем не менее я терпеливо ответил:
– Его прозвали Бером из-за его бороды (beard – борода). Меня же прозвали по месту, где я жил. Теперь, когда ты знаешь наши имена, назови нам свое.
– Я – каноник Уолтер Коллис, прецентор эксетерского собора и слуга графа Девонского. Последние девять лет я был ректором этой церкви. А этот человек, – он указал на высокого священника, – мастер Ричард Лей, местный викарий, окормляющий местных жителей. Это же – Стивен Парлебен, служитель часовни святой Маргариты.
Услышав фамилию Парлебен и всмотревшись в лицо священника, я заметил его явное сходство с теми Парлебенами, которых знал в прежней жизни.
Мастер Лей протянул канонику книгу, и отец Коллис с почтением принял ее.
– Очень необычный том, – сказал он. – Где вы ее нашли?
– Я не находил ее, отец. Ее вручил мне мальчик по имени Лазарь. Он умер и оставил книгу мне.
– На ней герб семейства Кью из Эксетера. Полагаю, ты знаком с олдерменом Саймоном Кью?
– Нет, отец, я…
– А тот мальчик, Лазарь, он знал олдермена Кью?
Я покачал головой.
– Я же сказал, отец, он умер.
– Этот Лазарь умел читать?
– Нет, отец.
– А ты?
– Нет, отец. Но клянусь, эта книга не украдена!
Священник помолчал, рассматривая меня.
– Что ж, я рад. Я возьму эту книгу с собой в Эксетер и спрошу у олдермена Кью, не пропадал ли у его духовника часослов. Если все будет в порядке, я с радостью приму твое пожертвование. Если же нет, я верну его законному владельцу.
Его слова еще не отзвучали, когда заговорил Уильям.
– Отец Коллис, мы странники, а не воры. Мой брат прибыл сюда, чтобы творить добрые дела. Поэтому-то мы и вернулись в родной приход. Прискорбно видеть, что эта церковь, хотя и получила красивую новую колокольню, но все еще мала и темна – особенно в этом нефе. Думаю, мой брат собирался пожертвовать церкви не только книгу, но и немного денег.
Каноник-прецентор переглянулся с другими священниками и повернулся ко мне:
– Что ж, ты удачно выбрал время. Я приехал сюда, чтобы обсудить, как собрать средства на перестройку нашей церкви. Вы и сами заметили, что церковь не подобает даже столь отдаленному и небогатому приходу, как наш. Скажите, сколько вы хотите пожертвовать?
– Я надеялся, что вы примете пожертвование в сорок шиллингов, отец, – ответил я.
– Щедрая сумма для человека, который похож на нищего, вымаливающего крохи на хлеб, – заметил отец Парлебен.
Я стойко выдержал его взгляд, повернулся к своей суме, наклонился и достал кошель Отсчитав десяток золотых монет, я протянул их высокому священнику, мастеру Ричарду Лею. Уильям уныло наблюдал за тем, как золото утекает из наших рук.
