пистолет и на всякий случай отбросил подальше.
– Вы оба, немедленно прекратите. Генри отпусти его и отойди в сторону. Хибики, это не ты. Тебя контролирует мононокэ. Генри, его нужно связать для его же безопасности. Телефонный шнур подойдет?
Только убедившись, что его слова дошли до сознания друга, Сората перевел дух. Его лихорадило. Слишком фантастично было все происходящее.
– Пистолет оставался у Фишера, – вдруг сказал Генри. – Я точно помню, потому что он целился им в меня, а потом сунул в карман. Что мы знаем о Фишере? Ничего. Если и искать виновного среди людей, то это он. Больше некому.
К нему вернулась способность мыслить трезво, и Сората лично помог ему связать бессвязно хихикающего Хибики. Парень явно был не в себе, на разбитом в кровавое месиво лице блуждала сумасшедшая улыбка, глаза матово блестели и казались такими пустыми, как будто под действием сильного наркотика.
– С ним все будет в порядке? – спросил Сората. Генри задумчиво смотрел на свои сбитые костяшки и молчал.
– Генри. Генри, останься со мной. Не уходи.
Макалистер вздрогнул, снова приходя в чувство:
– Я не понимаю, что на меня нашло… – признался он. – Как будто помутнение.
– Я верю.
– Это ужасно. Я не хотел.
– Я верю тебе, – Сората взял его за плечи и заглянул в глаза. – Соберись. Нам нужна твоя сила, чтобы выжить. Ты говорил про Фишера.
– Да, – Генри взбодриться. – Нужно задать ему несколько вопросов.
Дом был натянутой струной. Только коснись, и звон разнесется по всем этажам, тревожный и гулкий. Макалистер поднимался по лестнице, и ему казалось, что его шаги рождают круги на воде. На гладкой черной поверхности, под которой притаились чудовища.
Сората шел позади, и Генри боялся представить, о чем тот думал. Безумие сладковато-гнилостным ароматом мертвых лилий разливалось в воздухе. Генри тоже поддался ему. Он был ужасен. Не похож сам на себя, как не был похож Курихара. Да и Сората тоже не избежал его тлетворного влияния. Теперь все, что у них было – вера друг в друга. Без нее они разойдутся в стороны и потеряются во тьме. А она все сгущалась.
Резервный генератор давал мало света. Лампы мерцали, жужжали и шипели, как потревоженные змеи. Все казалось полустертым, мутным. Генри шел к комнате Отто Фишера, прислушиваясь к звукам и шорохам.
– Он там, – Сората кивнул на дверь, и Генри без стука пнул ее ногой. Дверь отлетела к стене и с грохотом об нее ударилась.
– Фишер!
Лампа в торшере слепо мигнула, и силуэт психолога в кресле на мгновение стерся и появился вновь на фоне окна.
– Макалистер-сан, Кимура-сан, – Фишер важно кивнул, но не поднялся навстречу. – Чем могу быть полезен?
Генри вышел вперед.
– Можете облегчить нам задачу и признаться, что хотели довести Сорату до самоубийства, запугивая его и натравив на него Нанами.
Мгновения неуверенности прошли. Генри не собирался отступать, пока не получит ответы на вопросы, которые у него скопились.
– А вы уверены, что хотите именно этого?
– Чего я хочу, я разберусь сам. А вот чего я точно не хочу, так это играть с вами в психологические игры.
– Но вы растеряны и напуганы. Вы же знаете, что поспешные действия могут причинить вред не только вам, но и вашему другу, вашей возлюбленной.
Кровь прилила Генри к лицу.
– Даже не смейте говорить о них, Фишер.
– Мои слова волнуют вас? Быть может, вы чувствуете беспомощность и от этого пытаетесь снять с себя ответственность с помощью грубой силы? Ваши руки. Вы дрались?
Фишер склонил голову к плечу, по-птичьи наблюдая за Генри. Это раздражало и выводило из себя.
– Вы ищете способ снять с себя груз вины. О, я изучил вас, мой дорогой Генри. Вы беззащитны, потому что погружены внутрь себя. Все ваши цели, поступки и побуждения направлены на одно единственное – на оправдание себя. На эгоистичное стремление обелить себя перед собой же. Я спрашивал, готовы ли вы применить силу, если понадобится, но не уточнил, понадобится зачем. Вижу, я был всецело прав. Вы готовы на насилие, если это поможет вам заглушить голоса совести и стыда за себя. Вы жалкий, несчастный, одинокий человек.
Под конец Генри едва сдерживался. Лишь ладонь Сораты, касающаяся его локтя, останавливала от того самого насилия, о котором только что говорил Фишер.
– Закройте рот и слушайте, что я вам скажу, – почти прорычал Генри. – Мы здесь все в одинаковом положении. И можем умереть, если ничего не придумаем. Так что не упрямьтесь и просто скажите, зачем пытались навредить Сорате?
Фишер внезапно рассмеялся.
