– Все собрал, все проверил. Счета оплатил, документы подготовил, из транспортной компании за багажом приедут в шесть утра. Остался только ноутбук и ручная кладь. Еще вопросы?
Генри тоже волновался. Когда Сората предложил ему переехать в Японию, они уже договорились снова встретиться через несколько месяцев. Встретиться, чтобы больше не расставаться, не терять друг друга.
– Ключи миссис Хадсон вернул?
– Что?
– Как «что»? Разве у тебя нет миссис Хадсон? У каждого уважающего себя английского детектива должна быть миссис Хадсон.
Генри поднял взгляд на монитор. Сората над ним откровенно потешался, так же, как делал это два года назад, в давно забытой всеми Академии «Дзюсан». Всеми, но не ими двоими.
Генри улыбнулся в ответ:
– А как у тебя дела?
Сората накрутил на палец прядь, не такую длинную, как раньше, но достаточную для нескольких оборотов. Генри следил за движением как завороженный.
– Вчера утром подписали последние документы, приют заработает в следующем месяце. Нет желания подзаработать? Должность коменданта пока свободна. Говорят, там будет хороший директор, обещал неплохое жалование, полный соцпакет, проживание и трехразовое питание.
– Звучит заманчиво. Пожалуй, я бы рискнул, если директор будет готовить сам.
– Столько яичницы с беконом наш бюджет не осилит.
Генри засмеялся первым.
Вместе они решили заняться тем самым приютом. Зло острова Синтар уничтожено, людям больше не угрожает опасность. Руководство «Аэлитой» Сората передал Масамуне, и тот оказался настолько рад, что не сумел этого скрыть.
Сората хихикнул и горестно вздохнул, словно долго собирался что-то сказать и, наконец, решился:
– Меня бросила Мицуки, – Сората откинулся на спинку кресла, от чего на экране осталась только его лохматая макушка и глаза, затененные челкой. – Разорвала помолвку на днях. Сказала, что хочет поехать учиться в Европу, добиться чего-то самостоятельно. Она всегда мечтала стать актрисой, на свадебной встрече она мне в этом призналась, тогда я обещал ее поддержать. Мне казалось это удобным, дать свободу ей и получить свободу в ответ. Но теперь она что-то переосмыслила и не хочет выходить замуж для галочки за человека, который ее не любит. Но, сдается мне, в виду она имела совсем другое.
– А ты?
– А я, кажется, начал к ней привязываться, – Сората горько усмехнулся. – Но, знаешь, она хотя бы жива. Лучше безответно любить живую женщину, чем оплакивать мертвую возлюбленную.
Сората с этим справится. Генри даже не стал говорить опостылевшее «все будет хорошо». Лучше один раз сделать, чем тысячу раз сказать.
– Когда я прилечу, мы напьемся, – потребовал он. – И сходим в баню. А еще я хочу посмотреть на гейш. А еще… Почему ты смеешься?
Сората покачал головой и, засмеявшись громче прежнего, прижал ладонь ко рту.
– Ты такой дурак, Генри. Прилетай скорее, пожалуйста.
Раздался сигнал нового письма.
– Подожди секундочку, – Генри подсел поближе и, свернув окно камеры до небольшого квадратика в углу экрана, открыл почту.
– Что там? – спросил Сората. Генри ответил не сразу.
Адрес отправителя показался смутно знакомым. Генри открыл письмо и, пробежав глазами по первой строчке, громко выругался.
– Да что такое? – заволновался Сората. – Покажи.
Генри переслал письмо Сорате и подождал, пока тот его откроет на своем компьютере.
– Это…
Генри обреченно кивнул.
– Я знал. Я чувствовал, что без него не обойдется.
Они оба начали читать.
