теле вэйна.
В уши ударил гомон гульбища. Играл оркестр, гулял состоятельный столичный народ. В глазах зарябило от множества иллюзий, переливающихся всеми цветами радуги. Единый! Видящая пригнула бы голову, кабы она ей подчинялась, ведь прямо над ними, закрывая половину неба, размахивал крыльями огромный дракон. Иллюзорный белоснежный Вемстер! Взгляд Демьяна лишь скользнул по вэйновскому чуду и остановился на… огромных вэй-каруселях. Тиса видела похожие у Зои на иллюстрации к одному из романов, где описывались столичные увеселения. От одного вида стремительно несущихся по кругу подвесных сидений, в которых визжал от восторга народ, захватывало дух. Невероятная, пугающая скорость! Боже, как они не слетают оттуда!? Ясно, что дело в накладах, но ведь страшно за людей. Взгляд вэйна выхватил знакомое детское лицо с улыбкой до ушей, и у Тисы чуть сердце не остановилось. Именно ее сердце, что находилось сейчас в теле, лежащем на кровати во флигеле; сердце же этого невозможно самонадеянного колдуна работало без перебоя. Безумец! Отправить ребенка на такую мельницу! Однако ее страхи вэйн не разделял, преспокойно наблюдая за бешеной каруселью, а Рич, похоже, был счастлив и то и дело махал колдуну ладошкой. Слава Богу, это сооружение испода вскоре остановилось, и ребенок спустился с него. Еще немного, и она вышла бы седой из этого видения.
Мальчишка бежал навстречу легко, без намека на дурное самочувствие. «Все равно, – в сердцах подумала Тиса, – была бы я сейчас с ними рядом, оттаскала бы за уши обоих! А лучше одного, того, что постарше».
– Здорово! Я так летал! Так быстро! Ты видел!? – взахлеб делился впечатлениями юный оборотень, в порыве чувств обняв колдуна за талию и заглядывая тому в глаза.
– Конечно. Не страшно было? – Вэйн потрепал Рича по плечу.
– Ни капельки! Меня сиденье само держало, будто живое!
– Наклад удерживания. Такой ставится на всех воздушных каретах.
– Тех, что на драконах?
– Именно.
Они отвернулись от карусели и, беседуя, медленно направились прочь. Через минуту Тиса поняла, что позабыла о пережитом страхе и наслаждается моментом. Вслушивается в нотки знакомых голосов, любуется видом праздничной столицы. Словно и впрямь рядом с ними находится.
– В таборе хорошо, только я скучаю по деду Агапу, – признался мальчишка, – и по Тисе Лазаровне.
Рука вэйна, лежащая на плече ребенка, чуть дрогнула.
– Если бы Тиса Лазаровна была тут, я бы ее с мамой и бабой Магдой познакомил. И коня моего показал. – Вздохнул. – А нельзя тебе за ней сходить, а? Так же, как за мной, по колдовским ходам?
Демьян ответил после некоторой заминки.
– Боюсь, Рич, что она не захочет идти со мной.
– Почему?
– Я повел себя недостойно и причинил обиду.
– Ты? – удивленно хлопнул ресницами мальчишка. – А ты просил прощения?
– Иногда этого мало, Рич.
– Нет, – неверяще возразил тот, – Тиса Лазаровна очень добрая! Ты попроси ее еще раз.
Рука колдуна прошлась по кудрявой смоляной челке, губы дрогнули в слабой улыбке.
– Да, она добрая, медвежонок… Возможно, ты прав.
* * *Утром разгулялся сильный снегопад – всем ворчливым дворникам назло. Снег ложился крупными хлопьями в полном безветрии. За час двор Кадушкиных, как и вся брошенная на нем утварь, исчезли под толстым белым одеялом, а сломанная телега, как и собачья конура, обрели мало узнаваемые заплывшие черты. Мелкий пес с гордой кличкой Силач передвигался потешно – прыжками, то и дело проваливаясь в снег. Рыжий толстый кот Голиковых сидел на заборе и наблюдал за собачьими потугами. Он преспокойно игнорировал приказы своей хозяйки – «генеральши» Матрены, требующей от усато-полосатого сиюминутного возвращения в дом. Тиса потрепала пса за ухом, подмигнула коту со словами: «Я бы на твоем месте вообще от нее сбежала» – и, притворив за собой калитку, покинула двор.
Пейзаж с моста сегодня не просматривался – снегопад-художник густо замалевал его белилами. Будто и нет вдали перелесков и холмов над ледяной рекой. На душе девушки с медовыми глазами сегодня было так же бело. По дороге она то и дело поддавалась соблазну и ловила в ладони снежные хлопья. Так, наверное, и в людских душах, потерявшихся, накопивших достаточно черноты, может все измениться. Нужно только дождаться своего снегопада.
В школьном сквере расчищал дорожки Гаврилыч. Зов Манилы в этот раз вызывал жалость. Тиса минуту простояла на перекрестье – вопреки здравому смыслу хотелось бежать к трещине, скорее подняться на верхний этаж – туда, где металась фигура призрака в белых одеждах, и помочь. Как? Чем? Неважно. Но утекающее время, скрежет деревянной лопаты и подозрительный взгляд Гаврилыча в сторону девушки не позволили этому случиться.
Войнова отвернулась от треснутого фасада и медленно, ступая через силу, направилась в учительское общежитие.
