Отрубина в ожидании замолкла, а Тиса задумалась над услышанным. Что, если бы ей пришлось выбирать между благополучием семьи и личным счастьем, как бы она поступила в этом случае? Если бы отцу грозила тюрьма, а маме – крайняя бедность в работном доме? Если бы Ричу была уготована лучшая доля отучиться в высшей гимназии, то ради собственного счастья она разрушила бы его шанс на безбедное будущее? Или поступилась бы собой, связав жизнь с нелюбимым? Сложный вопрос. Слава Единому, что не она стоит перед подобным выбором!
– Ты правда видящая? – вывела ее из дум Лиза неожиданным вопросом. В девичьем голосе послышался едва уловимый страх.
– Почти.
– Значит, если захочешь, ты можешь узнать секреты всех людей?
– Не всех, конечно, – усмехнулась Войнова. – Да и не нужны мне их секреты!
Девушки какое-то время смотрели в глаза друг другу, потом на лице Отрубиной проявилась бледная улыбка. Впервые за всю беседу искренняя.
– После концерта я боялась, что ты придешь в наш дом и все расскажешь отцу о Сергее. Видящей он бы поверил. А когда вчера ты нас увидела, я ночь не спала. Ты так смеялась, что у меня мурашки по коже бежали.
– Нужна ты мне больно, – фыркнула Тиса. – Храни при себе свои секреты и успокойся наконец.
– Тут и хранить уже нечего, – выдохнула Елизавета с потерянным усталым видом, какого девушка ранее у Отрубиной не замечала. Вот оно, настоящее лицо красавицы. Лицо заблудшего, хоть и вздорного, подростка или, вернее, жертвенного красивого агнца, которого родной батюшка без зазрения совести ведет на заклание в расплату за свои ошибки. Агнца, что способен разве что дергать привязь, и более ничего. Судьба его предрешена.
Пожалуй, в этот момент хорошее настроение Войновой обзавелось еще одной трещиной – она поняла, что сочувствует «поганке». И ведь все опять упирается в изнаневы деньги! Кто-то не может курган из-за них найти, кто-то не смеет выйти замуж по любви.
– Каков долг? – спросила, сама не замечая, как уже мысленно ищет выход из сложившегося положения Отрубиной.
– Ужасно большой. Даже если бы мы продали фамильный дом в уплату, то все равно не покрыли бы теми деньгами и десятую его часть. Нет. Мне уже ничего не поможет.
– Если только Лев Леонидович не найдет другой способ собрать нужную сумму, – пыталась подбодрить Войнова.
Елизавета в это не верила.
– Спасибо, что не держишь зла на меня, – рассеянно сказала она. – Мне пора вернуться в залу. Папенька будет сердиться.
Тиса мысленно услала папеньку Лизки в испод. И все же должен же быть какой-то выход?! Обязательно! Порядком потрескавшееся, но все еще хорошее настроение диктовало: нужно верить в лучшее.
Девушки вместе вернулись в проход анфилады.
– Тиса, – шепнула по дороге Елизавета. К тому времени она уже сбросила с лица тоску и снова надела маску неприступной благородной барышни, – я забыла предупредить тебя. Остерегайся графа Озерского! Мне Леса сказала, что он заинтересован тобой. Это плохо. Давеча я случайно от Эраста узнала о Ёсе такое, что могу точно сказать: он очень испорченный и коварный человек!
– Вот как?
– Да. Он падок на женщин. Он… он соблазняет их, а потом бросает в самом ужасном положении. – Кажется, Елизавета немного покраснела. Неужели Отрубина на такое способна? Оказывается, да. Прилив румянца к лицу пошел ей только на пользу.
– Ну, меня соблазнить у него нет и малейшего щанса, – усмехнулась Тиса. – Я его терпеть не могу.
Лиза осталась довольна ее ответом. Девушки перекинулись еще парой слов и разошлись.
Проходя мимо одного из балконов, Войнова мимолетом услышала знакомый едкий голос. Желая убедиться, что не почудилось, она подошла к приоткрытой двери и заглянула. Это в самом деле оказалась Клара, недовольно шипевшая на кого-то, стоящего под балконом. Точно рассерженная кошка. Любопытство взяло верх, и Тиса прислушалась.
– Клавочка! Доченька! Пойдем со мной!
– Ма, я же говорила, не называй меня Клавой! – недовольный возглас. – И что ты здесь делаешь!?
– Я пришла за тобой, Клавочка. Отец скоро вернется, пойдем домой.
– Где Февронья? Почему она тебя отпустила?
– Она вон там стоит, у ворот. Она шла за мной, но я…
– Возвращайся к ней немедля! – перебила мать Клара. – Слышишь меня? Немедля! И не позорь меня больше!
– Но отец, он же…
– Мама, уходи! Я приду, но позже. Побудь пока с Февой. – Девушка огляделась по сторонам, словно боялась, что ее могут застать за неприглядным делом.
Тиса отступила к окошку и выглянула в него. Мать Клары стояла под балконом – маленькая, нелепо закутанная в шерстяной платок поверх пальто. Простоволосая, без шапки. Волосами с проседью играл ледяной зимний ветер.
Подстегиваемая речью дочери, женщина нерешительно отступила, а потом развернулась и побрела в сторону ворот. Видящая поняла, что пора и ей
