Потерянные

снежинок.

– Теперь идите. – Он поднял взгляд. Зеленые глаза блестели, а что на самом их дне, Тиса так и не смогла разгадать. Насмешка? Назидание? Или что другое? – Не опаздывайте на следующий урок, Тиса Лазаровна.

Непонятно. Видящая развернулась и послушно отправилась дальше. И ей все казалось, что кто-то смотрит вслед. Возможно, на сей раз это был учитель. Но девушка не обернулась.

* * *

В аптеке на кухонном столе лежал список из трех снадобий, оставленный Агатой. Так что следующую пару часов ее помощница провела за любимым занятием в компании трех работниц. Затем вернулась хозяйка, ездившая на рынок за травами И Тиса наконец смогла рассказать о своем видении.

– Говоришь, везли агатит? – удивилась вэйна. – Несколькими санями?

– Да. На продажу, насколько поняла. Так что пока этим двоим не до вашей аптеки, что радует.

– Но откуда у Аристарха столько накладного кварца? – вопросила Агата Федоровна, поднимаясь по ступеням лестницы.

– На балу я слышала, как его спрашивали о новом месторождении, мол, что у вас за выработка, что потребовала больших затрат и охраны. А Фролов тогда не желал отвечать.

– То-то, говорят, на каменоломни сейчас проезд перекрыт. Аристарх везде на дорогах своих дуболомов выставил. Значит, вот что за новое месторождение у него. Ну, Аристарх! И здесь ему повезло. Как потом не поверить в его рубиновую подкову?

Они поднялись в гостиную, где колдунья опустилась на диван и скинула сапожки. Горничная принесла хозяйке домашние туфли.

– Однако семь саней с камнями! – не успокаивалась вэйна. – Покупатель у него серьезный выискался. Мелочиться не желает.

– И странно, что Григорий всем запрещает камни трогать.

– Это как раз не странно. Для чистоты наклада желательно, чтобы агатит не набрался чужой салармакуны, или, как бы попроще сказать… что-то вроде тепловых отпечатков.

Тиса кивнула и, подумав немного, неуверенно спросила:

– Агата Федоровна, я бы хотела больше знать о вэйнах. Вы могли бы дать мне что-нибудь почитать? Что-то, чтобы я стала больше понимать… м-м-м…

Слова пропали, но, слава Единому, колдунья ее поняла.

– Конечно, ласточка моя! Мне приятно, что ты заинтересовалась нашей братией, – лукаво блестя глазами, проворковала она. – Пойдем в библиотеку, подберу тебе литературу. И, если что будет непонятно, спрашивай, не стесняйся.

Покидая аптеку, девушка уносила с собой в сумке книгу в красивом переплете под названием «Вэелогия и вэезнания. Из древности до наших дней».

Вечер Тиса провела с Поней, погуляв с девочкой в сквере. Обещала малышке в следующий раз повести ее к себе в гости. Вернувшись во флигель, Войнова вспомнила о везущих агатит вэйнах. И любопытство взяло вверх. Наверное, она становится настоящей видящей.

Обоз на сей раз уже не полз, а стоял над обрывом реки. Странной широкой реки, воды которой в вечернем свете, казалось, сияли, были совершенно неподвижны и не покрыты льдом, как все нормальные реки.

– Добрались наконец, – бурчал Григорий себе под нос. – Нашли где встречу назначать, сволочи! Это ж всю вэю на обогрев истратишь, пока доберешься!

Ассиец не отвечал. Он стоял у самого края обрыва и глядел вдаль.

Несколько мужиков осторожно приблизились к краю и в страхе охнули:

– Это ж сколько мертвяков здесь замуровано!

Только теперь, отстранившись, Тиса разглядела реку как следует. И не река то вовсе, а будто огромный студень. А в них точно живые застыли воины, по несчастью нашедшие смерть в этом сияющем «холодце», упав с обрыва во время битвы. Оружие и доспехи на ратниках – времен панокийской войны, на лицах застыли гнев, растерянность, боль. Не в силах наблюдать жуткую картину из нескольких сотен мертвецов, застывших в реке, видящая вернулась в сознание ворчащего Григория и с облегчением восприняла тепло чужого тела, его дыхание и сердцебиение. Почему она не сбросила видение и не вернулась во флигель после такого потрясения, Тиса сказать не могла. Возможно, просто не успела.

Если бы не Григорий, то проглядела бы, как из сосновой чащи показалась пятерка вэйнов, лица которых с каждой секундой меняли облик на новый. Должно быть, наклад какой-то. Не хотят показывать истинные лица, догадалась она.

Григорий Мерзликин подобрался весь, удобней перехватил скип и стрельнул глазами в ассийца. Тот с бесстрастным видом уже стоял рядом с ним по правое плечо.

– Отсюда вы тронетесь с завязанными глазами. Либо сделки не будет, – глухо сказал один из пятерки.

Возмущение Мерзликина быстро завяло, и он, сцепив зубы, позволил накинуть себе, ассийцу и всем своим людям на глаза «пелену». Из объяснения подчиненным – «временный наклад, ломающий ориентацию».

Вэйн продолжал зло ругаться себе под нос, утверждая, что он мог бы снять с себя эту изнаневу «повязку» одной левой. Полюбовавшись на