привалившись спиной к стене. Слава Единому! Кто бы ни помогал им, спасибо этому доброму человеку!
– Пожалуй, я позаимствую стреломет у этого верзилы. – Учитель наклонился и забрал у спящего охранника оружие и маленький колчан дротов. Его сунул в карман, а стреломет оглядел. Неумело, со второго раза, но Ложкин все же вложил штырь в лунку, Тисе не пришлось вмешиваться. – Буди ребенка, – шепнул он.
Девушка послушалась. Попросив дочку вести себя тихо, достала из голенища ботинка ножи. Нет, убить живую душу она все так же не способна, но ранить или припугнуть – очень даже.
Стараясь ступать как можно тише, троица поднялась на этаж и последовала темными коридорами крыла для слуг. Пока удача сопутствовала беглецам, и никто не встретился им на пути. Относительно скоро нашелся и черный выход из замка. Двор был ярко освещен фонарями, а конюшня располагалась за углом в сени кустистых вязов за рядом кустарников, стриженных в шары. И, чтобы до нее добраться, нужно было преодолеть сотню шагов по открытой взгляду мощеной площади.
Эх, сейчас бы пилюль «хамелеона» выпить да стать невидимыми!
– Вон там караульная точка. Очень надеюсь, что нас не заметят, – указала Тиса туда, где на фоне звездного синего неба выделялись темные абрисы деревьев и линейный участок крепостной стены.
– Пойдем пока вдоль стен особняка, – предложил Климентий. – Если и пересекать площадь, то по короткому пути.
На углу остановились и осторожно выглянули. Никого. Все-таки им сегодня несказанно везет! Преодолеть открытое пространство площади долго не решались, а затем побежали что есть мочи. Для этого Клим взял Поню на руки. Лишь когда спрятались за одним из круглых кустов, перевели дух.
Обождав в тишине с четверть минуты, двинулись дальше по неосвещенной дорожке, которая, по памяти из видений, вела к длинной постройке конюшни. Тропа свернула влево, и впереди действительно показалась кирпичная стена, выхваченная светом фонаря. Тут Клим остановился и прислушался.
– Кажется, кто-то идет! Прячьтесь! – шепнул он, однако сделать это беглецы не успели.
На дорожку бесшумно выступил великан, заслоняя собой просвет. Одно из тех жутких существ с потрескавшейся кожей и длинными гибкими отростками рук. Тиса сдавленно пискнула, а Ложкин отступил, прикрывая собой женщину с ребенком.
Великан меж тем двинулся вперед, в этот момент Клим выстрелил. Щелчок, и дрот впился в тело чудовища, что заставило последнего лишь чуть приостановиться.
– Бегите! – рыкнул учитель, вытащил из кармана еще один штырь и вложил в оружие. И даже успел выстрелить, когда гибкая, как змея, рука монстра протянулась к блондину и обвила его тело. Тиса, отбежавшая с Поней уже шагов на десять, взвизгнула во весь голос.
– Мам, не бойся, – пролепетала дочь у ее ног, – он не живой.
Маленькая ладошка сжала руку видящей, и страх мгновенно притупился. Может быть, он и не живой, да только это не помешает твари задушить Климентия. Позволить этому случиться Тиса не могла и метнула нож. Тот воткнулся в руку-отросток великана. Чудовище слегка ослабило хватку, однако продолжало удерживать мужчину. Войнова замахнулась вторым ножом, но справа послышалась команда на незнакомом языке:
– Ису нэ!
Алая красная лента вэи пронеслась молнией и выбила лезвие из ее руки. Одновременно великан отпустил учителя, и Клим буквально осел на дорожку, схватившись рукой за грудь.
Обернувшись, Тиса увидела ассийца. В ночи красный бич вэи змеился вокруг рослого плечистого колдуна как живой. Впечатляюще, ничего не скажешь. Но почему-то не страшно.
– Возвращайтесь в дом! – приказал чернокожий вэйн бесстрастно, будто свысока.
И только теперь, глядя на танец алой вэи, девушка вдруг неожиданно вспомнила. Будто кто-то зажег свечу в ее голове. Как же раньше не сообразила! И лицо утопленника. Теперь она знала, кого он ей напоминал.
– Это были вы с Мерзликиным! – Догадка ошеломломила. – Вы гнались на мостовой тогда за тремя беглецами! Напротив дома Отрубиных. И третий, в кушаке, был Филимон Рыльцев, верно? Вы убили его и скинули в реку!
Послышался гадкий смех. Григорий Мерзликин выступил из-за кустарника.
– Браво, милашка! Тебе и раньше не светило выйти за эти стены, а теперь шансов и вовсе не осталось. Рыля сам себе яму вырыл, когда записался в подельники к ворам и провел их в замок. А Аристарх не прощает оскорблений. Теперь, барышня, живо подними своего дружка и вперед марш. Зря вы не оценили гостеприимство нашего уважаемого хозяина, ох зря!
– Это не гостеприимство, а рабство! – огрызнулась Тиса, помогая Климу подняться. Ложкин все еще продолжал хватать ртом воздух и морщиться. Говорить он не мог.
– Пусть так, – хмыкнул Мерзликин, – но и в рабстве можно жить в дерьме или в золоте. Я прав, Яг-Бай?
Чернокожий вэйн, что до сего момента изображал недвижимую статую, дернулся, как от удара плетью.
– Приготовьтесь к смене покоев, – довольный реакцией своего напарника, осклабился Григорий. – Скоро вы поймете, что жили в хоромах.
