взгляда, проговорила Росс.
— Это само собой разумеется, — сказал Мунро. — Для нашего уважаемого доктора Росс дело прежде всего, да? — Он прошелся по комнате, прислонился к одной из арок и бросил взгляд на ночной Танжер. — Это меня нисколько не удивляет. В сущности…
Мунро прервала автоматная очередь. Он быстро нырнул за стену, посуда на столе разлетелась вдребезги, одна из служанок вскрикнула, а Эллиот и Росс бросились на мраморный пол. Пули свистели над головами, дождем сыпалась штукатурка. Только секунд через тридцать воцарилась могильная тишина.
Когда все кончилось, Эллиот и Росс, поглядывая друг на друга, неуверенно поднялись.
— Консорциум платит за мое гостеприимство, — ухмыльнулся Мунро. — Я их понимаю.
Росс стряхнула пыль с одежды и повернулась к Мунро:
— Пять и две десятых против первых двухсот, без вычетов, в швейцарских франках, с поправками.
— Пять и семь десятых, и я иду.
— Пять и семь. Решено.
Мунро обменялся рукопожатиями с Росс и Эллиотом и объявил, что ему нужно несколько минут на сборы, после чего он будет готов отправиться в Найроби.
— Так просто? — сказала Росс. Будто вдруг что-то вспомнив, она озабоченно посмотрела на часы.
— Вас что-то тревожит? — спросил Мунро.
— Чешские АК-47, — сказала Росс. — В вашем доме.
Если Мунро и удивился, то не подал виду.
— Лучше их забрать, — сказал он. — У консорциума наверняка тоже припасено что-нибудь в этом роде, а в ближайшие несколько часов у нас будет дел по горло.
В этот момент издалека донесся вой полицейской сирены. Он приближался.
— Воспользуемся черным ходом, — сказал Мунро.
Через час все трое уже были в воздухе. Самолет взял курс на Найроби.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ: НАЙРОБИ, 16 ИЮНЯ 1979
ГЛАВА 1. КРИВЫЕ ВРЕМЕНИ
От Танжера до Найроби — 3600 миль через всю Африку, восемь часов полета — дальше, чем от Нью-Йорка до Лондона через Атлантический океан. Эти восемь часов Росс провела главным образом за компьютером, рассчитывая то, что она называла „кривыми вероятности в гиперпространстве“.
На экране была карта Африки; весь континент пересекали разноцветные линии.
— Это кривые времени, — объяснила Росс. — Мы можем оценить их относительную длину и коэффициент запаздывания.
Под картой Африки цифры показывали суммарную продолжительность различных маршрутов.
— Что это значит? — спросил Эллиот.
— Компьютер выбирает оптимальный путь. Видите, он только что нашел кривую времени, которая приведет нас на место через шесть дней восемнадцать часов пятьдесят одну минуту. Теперь компьютер пытается побить собственный рекорд.
Эллиот невольно усмехнулся. Ему казалась смехотворной сама мысль о том, что компьютер способен предсказать время прибытия экспедиции в назначенное место Конго с точностью до минуты. Но Росс была настроена серьезно.
Пока они разговаривали, цифры на таймере компьютера изменились, и теперь он показывал пять дней двадцать два часа двадцать четыре минуты.
— Это уже лучше, — кивнув, сказала Росс, — но еще не то, что нам нужно.
Она нажала другую клавишу; поколебавшись, линии сместились и снова вытянулись вдоль Африканского континента.
— Это маршрут экспедиции консорциума, — сказала она, — рассчитанный на базе тех же данных, которыми располагаем и мы. Они идут большой группой тридцать человек или даже больше, весьма солидно. И они не знают точных координат города, или, во всяком случае, мы на это надеемся. Зато у них есть большое преимущество на старте, по меньшей мере двенадцать часов, потому что их самолет уже загружается в Найроби.
Таймер показал продолжительность маршрута консорциума: пять дней девять часов девятнадцать минут. Потом Росс нажала кнопку „DATE“, и цифры изменились на 06 21 79 0814.
— Получается, что экспедиция консорциума достигнет назначенного места в Конго чуть позже восьми часов утра двадцать первого июня.
Компьютер тихо щелкнул. Кривые снова зашевелились, потом растянулись, а таймер показал новую дату: 06 21 79 1224.
— Итак, — сказала Росс, — вот что мы сейчас имеем. Если и они, и мы будем продвигаться по своим маршрутам в максимально благоприятных условиях, то консорциум опередит нас чуть больше, чем на четыре часа. Это будет через пять дней.
Мимо, на ходу дожевывая бутерброд, прошел Мунро.
— Лучше поискать другой путь, — сказал он. — Или нужно предпринимать какие-то радикальные меры.
— Не хотелось бы ничего радикального из-за обезьяны.
Мунро пожал плечами:
— Все равно что-то с такой кривой времени делать надо.
Эллиот прислушивался к разговору, и его не покидало ощущение нереальности происходящего. Эти люди всерьез обсуждали разницу в несколько часов, которая вроде бы должна обнаружиться через пять дней.
— Вы же сами не очень верите этим цифрам, — сказал он, — особенно если учесть, что впереди еще несколько дней, в том числе всякие организационные хлопоты в Найроби, потом путешествие по джунглям.
— Времена изменились, мы работаем не так, как первые исследователи Африки, — возразила Росс. — Тогда экспедиции уходили на месяцы.
Компьютерная погрешность исчисляется минутами, в худшем случае может составить полчаса в прогнозе на весь пятидневный маршрут. — Она покачала головой. — Нет. Здесь мы столкнулись со сложной проблемой и просто обязаны что-то предпринять. Ставки слишком высоки.
— Вы имеете в виду алмазы?
Росс кивнула и показала на экран, где появились слова ГОЛУБОЙ КОНТРАКТ.
Эллиот поинтересовался, что это такое.
— Чертова уйма денег, — сказала Росс и добавила:
— Мне так кажется.
На самом деле сумма контракта была ей неизвестна.
Каждому новому контракту в СТИЗР присваивали кодовое обозначение.
Только сам Трейвиз и его компьютер знали, с какой именно компанией подписан контракт. Всем другим сотрудникам СТИЗР, от программистов до участников экспедиций, известны были лишь кодовые названия контрактов, которые всегда содержали цвет: „Красный контракт“, „Желтый контракт“, „Белый контракт“. Считалось, что это надежно охраняет коммерческие секреты компаний. Впрочем, математики СТИЗР не могли удержаться от увлекательнейшей игры — отгадывания таинственной второй стороны, подписавшей очередной договор. Эта тема была неиссякаемым источником дискуссий в столовой
