спрашивается, Ив опять запропастился?
В кровати я была одна. За окном весело щебетали птицы и светило яркое солнце, на прикроватной тумбочке стоял закрытый серебряной крышкой поднос с неувядающей белой розой, а на кресле лежало новое платье вместе с нижним бельем и туфельками, полускрытыми спадающим до пола подолом. Не такое роскошное, как бело-лиловое, но тоже очень красивое, изумрудное. Муж (пусть по бумагам, а не перед божественной четой, но все равно ведь муж) позаботился обо мне, компенсировав потерю очередного наряда, не пережившего нашу близость, но снова ушел, вероятно, на встречу с принцем, которую я только что видела во сне. Жаль. Мне бы очень хотелось проснуться в его объятиях.
В спальне без хозяина было неуютно, поэтому, наскоро умывшись, я оделась, взяла завтрак и спустилась по потайной лестнице в собственные апартаменты, где с громогласным «мяв-в-в!» меня встретила Гелла, а на комоде обнаружилась записка с гербом рода Элорик, первая строчка которой гласила:
«Так и знал, что ты меня не дождешься, мышка!»
Губы дрогнули в улыбке, а рука потянулась за аппетитным лакомством. Взяв с блюда горячий бутерброд, волшебным образом сохранивший свою свежесть, я уютно устроилась в кресле и продолжила чтение. Кроме пожелания доброго утра, хотя время, судя по настенным часам, уже было обеденное, Ивар осчастливил меня сразу тремя новостями. Первую: о том, что он уладил все вопросы с принцем, я знала благодаря Анжеле, зато вторая и третья приятно удивили. Его светлость внял просьбе, озвученной мной в полусне на рассвете, и распорядился о переезде Лилианны в западное крыло. Агату же с Глорией предупредил о переселении в восточное! Хотя, скорее, приказал, потому что воспротивиться они не посмели. Правда, мачеха попросила отсрочку до утра, чтобы не отвлекаться на сборы перед третьим туром отбора, но я все равно порадовалась, ведь завтра их уже рядом не будет!
Кстати, про отбор…
После вещего сна желания участвовать в третьем туре у меня заметно поубавилось. И хотя я по-прежнему хотела поддержать Лилю, к которой прониклась симпатией, оказать услугу принцу, чтобы за ним был должок, и внимательней присмотреться к соперницам, вызывавшим недоверие, участь «ширмы», готовой принять на себя удар чужой неприязни, пробуждала вполне обоснованную обиду. Возможно, поговори со мной Дарий сразу, объясни все по-человечески, преподнеси информацию под иным соусом, я бы среагировала иначе. Сейчас же дулась, как ребенок, и ничего не могла с собой поделать. Как будто рассчитывала на что-то другое: знала ведь изначально, что принц меня просто использует. Почему же тогда огорчилась?
Дожевав бутерброд, я с грустью пронаблюдала, как рассыпается в руках волшебное послание. Белый пепел осел морозным инеем на моей руке, подозрительно напоминающим рисунок розы. Я улыбалась, пока изображение таяло. Ново, необычно… и безумно приятно! Раньше записки так не самоуничтожались – похоже, Ивару с утра было нечем заняться, раз он практиковался в магическом распылении собственных посланий.
Любимый черный маг, и где же тебя тьма носит?
Почему-то вспомнились наставления Анжелы. Учиться, практиковаться… что там еще? Решив приступить к тренировке своих магических способностей прямо сейчас, я отряхнула ладони от оставшихся снежинок, поудобней устроилась в кресле, прикрыла глаза и… принялась воскрешать в мыслях образ аватара моего сновидческого дара. Сработало же в ночь ритуала, почему не повторить?
Сон упорно не шел, и я уже отчаялась добиться желаемого результата, как вдруг перед моим мысленным взором мелькнул силуэт Анжелы. Я не успела и рта раскрыть, прежде чем она вихрем налетела на меня, сливаясь со мной, становясь моей неотъемлемой частью. Почти как Лизанда перед маскарадом. Только Анжела не захватывала мое тело, не заставляла плясать под ее дудку, не навязывала несвойственные мне решения, она просто растворилась во мне, передав свои призрачные характеристики. Я по-прежнему оставалась собой, разве что заметно потеряла в весе и стала полупрозрачной.
Непривычная легкость вознесла меня к облакам, которые на поверку оказались росписью потолка просторного зала. Из этой точки открывалась следующая картина: принц, стоя у стены, украшенной мрачноватым барельефом, что-то с жаром втолковывал герцогу, тыча указательным пальцем в какие-то схемы. А мимо них со скучающим видом прохаживалась герцогиня с бокалом вина и с большим пушистым веером, которым она неспешно обмахивала свое роскошное декольте.
– Господа, ну сколько можно спорить? – протянула ее светлость, глядя на пасынка и его лучшего друга. – Какая разница: чудовища с красными глазами будут пугать бедных претенденток или с зелеными? Да хоть с фиолетовыми! Визжать девицы от этого меньше не станут. – Милисента хихикнула, предвкушая грядущее веселье. То ли вино, которое она потягивала, ударило ей в голову, то ли цинизм прожитых лет зашкаливал. Хотя откуда мне знать ее возраст?
Задумавшись, я поймала еще одну картинку. На этот раз смотрела на все не сверху, как сейчас, а, наоборот, снизу. Будто была… ребенком? Моя мама, сидя на качелях, о чем-то оживленно болтала с Лизандой. Живой и полной сил, очень красивой и веселой. А за столиком, накрытым на террасе, пили чай пожилой мужчина, внешне похожий на Ивара, и черноволосая прелестница с пышной грудью, на которой загадочно поблескивал темный, как ночь, кулон. Милисента!
Воспоминание смазалось, канув в омуте памяти, а я снова узрела своего супруга. Он сел в кресло у стены и принялся сосредоточенно изучать записи Дария. Принц тем временем развлекал герцогиню, шепча ей на ушко какие-то комплименты – неисправимый ловелас! Наверняка ей было приятно, иначе с чего так очаровательно краснеть и глупо улыбаться.
– Ив? – вырвалось у меня. Я вовсе не собиралась отвлекать его от дел, но слово не воробей, вылетело – не поймаешь. Да и с чего переживать, если
