Неделя сбора информации.
Почему Byron14 отправила меня в Японию?
Компания «Прометей», владелец «Совершенства». Филиалы в Мумбаи, Шанхае, Дубае, Йоханнесбурге, Найроби, Париже, Гамбурге, Нью-Йорке, Сиэтле, Мехико, Каракасе, Сантьяго, Гренвиле (налоговые льготы?), Женеве (точно налоговые льготы) и Токио.
Токийское отделение зарегистрировано в офисном комплексе в районе Яманотэ. Я дважды обошла его, сосчитав двадцать восемь этажей из стекла и бетона до самого верха, прежде чем отправиться на поиски делового костюма.
Лежа на животе в своем гостиничном номере, я из чистого любопытства открыла ноутбук и начала искать информацию о «Прометее». Вытягивание данных из Сети – процесс долгий, но отнюдь не невозможный. Подобно огромному числу других компаний по всему миру, большинство активов «Прометея» находилось в собственности холдинговой компании, разветвленной корпорации, чьей единственной целью являлось владение другими фирмами. На самом верху восседал Рэйф Перейра-Конрой. Я узнала его лицо: тогда, в Дубае, он был в черном, улыбался членам королевской семьи, а когда я смывалась после ограбления, стоял в вестибюле и орал в свой мобильный телефон.
Копнув поглубже в поисках информации на Рэйфа Перейру-Конроя, почти всегда натыкаешься на ссылки на его отца.
Матеус Перейра, родился в Монтевидео, вывезен матерью в Англию в трехлетнем возрасте, вырос в одноэтажном доме на две спальни в Западном Актоне вместе с буйным отчимом и матерью, боровшейся за выживание. В шестнадцать лет Матеус ушел из дома и начал работать в типографии одного из журналов на Флит-стрит, загружая бумагу и литры типографской краски в гудящие недра печатных машин. Там его звали Мэтти, и хотя он ненавидел своего отчима-англичанина, но взял его фамилию и сделался Мэтти Конроем, одним из своих ребят. Он купил костюм с галстуком и каждую пятницу вечером отправлялся в паб вместе с репортерами, научившись курить и развязно себя вести, пока как-то раз кто-то не повернулся к нему и не изрек: «Черт подери, Мэтти, ты там в своей типографии зарываешь в землю талант…» Так начался путь Мэтти Конроя в мир средств массовой информации.
Часто цитировали такие его слова: «Работать, работать и работать. Нынешние молодые люди хотят, чтобы им в руки упало все и сразу, но я-то знаю, что надо работать и надо верить. Люди тебе твердят: ты слишком маленький – так докажи, что ты больше их всех. Они говорят: у тебя не получится, а ты запомни их слова, и каждый раз, когда падаешь – помни: у тебя все получится, получится, получится».
Как журналист он оказался катастрофическим неудачником. Как продавец рекламных площадей и создатель маркетинговых стратегий – оказался гением. Через пять лет Мэтти ушел из газеты, где начинал, и в двадцать шесть лет основал собственное издание.
– Вы знаете, чем таблоид отличается от газеты? – спрашивал он. – Таблоид преподносит людям истории, которые им действительно интересны.
В тридцать лет он контролировал двадцать три процента британского рынка печатной продукции, а в тридцать четыре года купил свою первую телестанцию. Когда ему исполнилось тридцать пять, королевский скаковой клуб Аскота отклонил его заявку на членство на основании того, что он не соответствовал их требованиям, и две контролируемые им газеты и четыре таблоида вынесли все это на первые полосы с подзаголовками начиная от умеренных вроде «Старомодные и закостенелые?» до разнузданных типа «Зацикленные тупицы из Беркшира». К его удивлению, древние аскотские джентльмены в белых перчатках вместо того, чтобы уступить под его яростным нажимом, уперлись пуще прежнего.
– Развязанная мистером Конроем кампания очернения лишний раз подчеркивает обоснованность нашего первоначального решения об отказе ему в членстве, что является нашим правом, – заявил один из представителей клуба в чопорном цилиндре.
Английская аристократия пережила революцию, эмансипацию и войну. Время шло, воспоминания стирались, но аристократы так и не изменились.
Два года спустя Мэтти Конрой снова сделался Матеусом Перейрой, владельцем роскошного круизного лайнера, сети ресторанов со специализацией на блюдах из курятины, компании по прокату автомобилей, половинной доли в одном из банков и острова рядом с Нассау. В тот день, когда его состояние превысило миллиард фунтов, конкурирующая газета в Британии поместила статью, в которой указывалось, что он заплатил налог на имущество в размере примерно ноль целых семь десятых процента. На газету подали в суд за клевету, и хотя дело закрылось – «в силу фактических причин», по словам редактора – гонорары юристов продолжали разорять газету еще многие годы, а сама она больше таких статей не печатала.
В тот год, когда у Матеуса родилась дочь Филипа, разразился скандал: один из его американских телеканалов выбрал четырнадцать человек из вашингтонской администрации и окрестил их «латентно-гомосексуальными тайными агентами проникновения».
– Я твердо верю, – объяснял Матеус, – что правительство Соединенных Штатов Америки пронизано группами либералов и гомосексуалистов, желающих навязать свои атеистические убеждения народу этой страны через главнейшие институты централизованного управления.
Когда его обвинили в бездоказательных утверждениях, Матеус Перейра добавил:
– Доказательства существуют, они имеются, и они у меня есть. Но репрессивный аппарат правительства делает невозможным огласить миру то, что мне известно.
Через пятнадцать месяцев у него родился сын, а сам Матеус Перейра получил американское гражданство и участок земли в штате Колорадо площадью тысяча двести гектаров, откуда он мог «размышлять, что еще сделать для мира».
Что он делал – так это умножал свою собственность и заполнял газеты и эфир скандалами с участием знаменитостей, голливудскими сплетнями, неподтвержденными слухами и фанатичным патриотизмом. Его контроль над электронными СМИ усиливался, но когда ему был шестьдесят один год, Матеуса
