– Ну-ну. Домой, говорю, собираешься? Или с ночевкой решила остаться?
На часах было почти шесть. Стояли морозы, и Саша каждый день забирал Киру с работы, чтобы не мерзла в дороге. Он ехал к ней чуть ли не через весь город, это было страшно неудобно, и обычно Кира отказывалась: на метро быстрее получается, а пробежаться до станции – полезно. Но в такой собачий холод она, конечно, и не думала возражать. Наверное, Сашка уже стоит у подъезда.
Кира почти привыкла к новому светлому цвету их «Форда». Натягивая короткое полупальто, она услышала телефонный звонок.
– Да, – пропыхтела она, прижав телефон к уху и застегивая пуговицы. Полностью одетая Оля подкрашивала губы возле большого зеркала. Альберт умчался – они с другом собирались сегодня попить пива в недавно открывшемся кабачке «Большая кружка». Марик ждал девушек возле двери.
– Кирочка? – раздался в трубке незнакомый напряженный голос. – Это ты?
– Да, – ответила Кира. Она наконец-то справилась с пуговицами, подхватила сумку и направилась к выходу, мельком глянув в зеркало. «Не буду надевать капюшон – до машины две минуты. Ничего, добегу, не замерзну».
– Кирочка, ты меня не узнаешь? Это Елена Тимофеевна.
В коридоре было полно народу, все спешили к лифтам и громко переговаривались на ходу. Кира все никак не могла сосредоточиться на телефонном разговоре и решила спуститься по лестнице. Там никого нет – можно побеседовать спокойно.
– Минуточку, пожалуйста, – проговорила она в трубку и, отведя ее от уха, попрощалась со своими: – Ребята, пока! Я пешком пойду.
Она красноречиво показала глазами на телефон в руке.
– Давай, – понимающе кивнул Марик. – До завтра.
– Пока, Кирюша, – радостно ответила Оленька. Она надеялась, что сегодня обожаемый шеф предложит подвезти ее до дома – мороз все-таки, а Марик такой добрый.
Кира оказалась на лестнице. Здесь было тихо, только звонкий перестук ее каблуков.
– Извините, было очень шумно. Пожалуйста, скажите еще раз, кто говорит?
– Ничего-ничего, я понимаю, Кирочка. – Голос завибрировал и надломился. – Это мама Лени Казакова тебя беспокоит.
– Ой, простите, что я вас сразу не узнала, Елена Тимофеевна! Что-то случилось?
– Случилось, Кирочка. Ленечка… – Елена Тимофеевна замолчала, явно пытаясь справиться со слезами.
– Что с Леней?
– Ленечка умер.
– Как умер?! – закричала Кира. – Когда?
– Вчера вечером. Точнее, ночью. – Елена Тимофеевна постаралась взять себя в руки. – Похороны завтра. Вынос будет в одиннадцать, подходи, если сможешь.
– Конечно, – поспешно проговорила Кира. – А может, я сегодня приду? Вам что-нибудь нужно? Помочь…
– Нет, Кира, – перебила Елена Тимофеевна. – Ничего не нужно. Ты просто приходи попрощаться. И ребятам вашим передай, я телефон только твой сумела найти. Скажи, кому считаешь нужным. Пусть тоже придут, если захотят.
– А… как он умер? Он что, болел? – Кира чувствовала острую вину за то, что Леньке, вероятно, требовалась помощь, а она оказалась в стороне.
– Нет, это был… несчастный случай.
– Леня попал в аварию?
Елена Тимофеевна замялась.
– Ну, ты все равно узнаешь. Расскажут люди добрые. – Голос женщины опять опасно задрожал. – Он покончил с собой.
– Ленька? Покончил с собой? Это же невозможно, – потрясенно прошептала Кира. – Он не мог, это ошибка какая-то.
– Никакой ошибки, Кира. – Голос Лениной матери зазвучал глухо и безжизненно. – Он повесился в своей комнате.
Она, не прощаясь, положила трубку.
Оторопевшая Кира стояла, прислонившись спиной к холодной стене, и слушала дробь коротких гудков.
Телефон снова ожил – звонил Сашка.
– Кир, ты где? Ваши все уже вышли.
– Иду, – коротко отозвалась она.
Через пару минут Кира сидела в машине. В двух словах поведала мужу о случившемся, предупредила по телефону Марика, что завтра придет только после обеда, и свернулась в комочек, припав к окну.
Саша сочувственно молчал, но подлинного горя не испытывал, да и с чего бы? Несчастного самоубийцу Леню он, конечно, знал, но и только. Это был, в сущности, чужой ему человек. Общались они от случая к случаю.
Кира провалилась в воспоминания. Она не замечала, что плачет.
С Ленькой Казаковым Кира училась в одной группе. Они дружили с первого курса до окончания института. Потом, как это часто бывает, жизнь
